На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит,
А за столом доходы пропивает
Пахан Одессы — Костя-инвалид.

Сидит пахан в отдельном кабинете,
Марусю поит розовым винцом,
А, между прочим, держит на примете
Её вполне красивое лицо.

Он говорит, закуску подвигая,
Вином и матом сердце горяча:
«Послушай, Маша, девка дорогая!
Мы пропадём без Кольки-ширмача.

Живёт ширмач на Беломорканале,
Толкает тачку, стукает кайлой,
А фраера вдвойне богаче стали,
Кому же взяться опытной рукой?

Съезжай, Маруся, милая, дотуда!
И обеспечь фартовому побег.
И торопись, кудрявая, покуда
Не запропал хороший человек.»

Маруся едет в поезде почтовом,
И вот она у лагерных ворот.
А в это время зорькою бубновой
Идёт весёлый лагерный развод.

Выходит Колька в кожаном реглане,
В липье военной, яркий блеск сапог.
В руках он держит разные бумаги,
А на груди — ударника значок.

«Ох, здравствуй, Маша, детка дорогая!
Привет Одессе, розовым садам!
Скажи ворам, что Колька вырастает
Героем трассы в пламени труда.

Ещё скажи: он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Он понял жизнь здесь новую, другую,
Которую дал Беломорканал.

Прощай же, Маша, девка дорогая,
Одессе-маме передай привет!»
И вот уже Маруся на вокзале
Берёт обратный литерный билет.

На Молдаванке музыка играет,
В пивной веселье пьяное шумит,
Маруся рюмку водки наливает,
Пахан такую речь ей говорит:

«У нас, жулья, суровые законы,
И по законам этим мы живём,
А если Колька честь свою уронит,
Мы ширмача попробуем пером!»

А в этот день на Беломорканале
Шнопа решила марануть порча,
И рано утром зорькою бубновой
Не стало больше Кольки-ширмача…