Завоет седоокая метель,
Закружит по планете белый прах,
Но будет старый чайник на плите
Рассказывать о теплых островах.
Ты помнишь тот бесхитростный мотив?
На дно ладони падала щека
И ты, руками чашку обхватив,
Смешно пил чай и морщился слегка.
Звучали вечные Рязань и Коктебель,
И Болдино, и целый мир иной…
Я одевала кофту, что тебе
Когда-то очень нравилась, родной.
Ну, помнишь, ту зеленую, в горох?
Ещё дивился, мол, по цвету глаз…
Та кофта, ты и я… кто больше мог
В те времена быть счАстливее нас?!
Как ты ее расстегивал, дрожа
И в полутьме стесняющих свечей,
С опаской, как по лезвию ножа,
Она с покатых падала плечей.
И пламя свечек было холодней
Касания потрескавшихся губ…
У неотвязной памяти твоей
Мне чудилось: украсть тебя смогу.
Не получилось… Лишь овал лица
Я помню как скрывали этажи,
И знала без тебя про-ва-лит-ся
В зеленый Тартар злая эта жизнь.
И будет больно… Но вернусь туда,
Где ждет зеленоглазый, серый кот,
Где за окном грохочут поезда
И чайник мне про острова поет.
2004 г.