Было это классе в четвертном, а может в третьем я уже и не помню. На последнем, перед долгожданными весенними каникулами уроке нам выдали дневники и отправили восвояси. Случай вполне ординарный, за исключением того, что в каждый дневник был вложен абонемент в кино на 10 дней. Это была мечта любого советского школьника, целых десять дней по утрам, вместо нудных уроков ты вполне легально идешь в кинотеатр и не на какой-нибудь там дедсадовский отстой типа Морозко, а на настоящий нерусский блокбастер. Первым фильмом программы был ХонГильДон. Мы с Эдиком справедливо рассудили, что фильм с таким говеным названием наверное посвящен мужеству неизвестного въетнамского пионера, поэтому долго спорили стоит ли вообще идти на эту муть или нет. Победило любопытство. Из кинотеатра Эдик вышел другим человеком, точнее даже не человеком, а нинзей. Сага об азиатском бэтмене прочно засела в детскую голову и не желала оттуда выковыриваться даже с помощью других не менее достойных персонажей. Все началось с того, что Эдик заявил, что он больше ни хрена не Эдик, а ХонГильДон и намерян отзываться только на это нерусское имя. Если ХонГильДона, ради друга я еще как-то мог стерпеть, сокращая его до Хондона (ни о каких таких кондомах мы тогда понятия не имели) или просто Хона, то от нового эдиковского прикида я мягко говоря охренел. Эдик, как любой пацан 80-х был сторонником скорее внешней атрибутики, чем внутреннего содержания, поэтому реинкарнировавшись в Хондона он отправился не в спортивную секцию, как Вы могли подумать и даже не в библиотеку, а прямиком в семейный шкаф. В качестве кимоно был выбран школьный спортивный костюм, сделанный по приказам и ГОСТам из стопроцентной синтетики. Черные спортивки были одобрены сразу сразу, а над верхом надо было поработать, черная на спине водолазка имела белый клин на груди, который с потрохами выдавал нинзю недругам, а размещенный на нем оранжевый кружек с бегущим олигофреном еще и помогал прицеливаться. Проблему решил отцовский гудрон, который и скрывал белый клин и выполнял, по мнению Эдика роль бронежилета. На маску Эдик заимствовал подол маминого платья, она было черное в основном, но в белую ромашку, хотя Эдика такие мелочи видимо не смущали.
Под покровом вечерних сумерек он заявился ко мне в этом костюме грача пацифиста. Водолазка стояла колом от густо намазанного гудрона, подвязанные веревкой черные резиновые сапоги (сыро же) сопели на каждом шагу, а на черной маске блестели довольные глаза и веселенькая ромашка. Отец затрясся и сбежал после слов «Пап познакомься это Хондон», мама только всплеснула руками. Эдик в общем неверно оценил эффект от своего образа и мы пошли гулять. Смысл гуляния сводился к тому, что Эдик проверял эффективность своей маскировки, а я наблюдал картину со стороны. Из девяти прохожих засевшего в кустах около дорожки Эдика заметили только двое, сопливая девчонка ткнула в него пальцем и пропищала «мам смотри какой смешной мальчик», да сосед пнул его под сраку приняв за пакет с мусором, в общем не плохой результат, но оскорбленный после подсрачника Эдик заявил, что больше без оружия на задание ни ногой. Оружие он решил изготовить на уроке труда, из подсобных материалов и не какое- нибудь, а настоящую звездочку или по-японски сюрикен. А пока были каникулы, кино, игры. Вначале бы бегали
по двору с палками от обстриженных кустом и неистово чертили на оставшихся сугробах латинскую Z, потом отламывали ножки стульев с поперечной планкой (это был немецкий шмайсер) и мочили фашистских
диверсантов, потом еще что-то, но все это время Эдик оставался верным сыном въетнамского народа.
Вот кончились каникулы, школа, урок труда. Я уже забыл про Эдикову
страсть и даже перестал его звать Хондоном, но не таков был Эдик. Как только учитель вышел из мастерской, он стащил из подсобки кусок жести и принялся выстригать из нее ножницами сюрикен. Получилось надо сказать не плохо, только этот самопал наотрез отказывался лететь в нужном направлении и втыкаться в дверь. Раз попытка, два, три только углы загибаются и все, к созданию смертельного метательного оружия подключились чуть ли не все пацаны класса. Подточили напильником, на станке просверлили дырку и утяжелили болтом с гайком, ну сейчас … Эдик размахивается что есть силы, хрясь. В проеме двери, в черном халате и надвинутом на лоб беретике стоял улыбающийся Сан Саныч- наш трудовик.
Через мгновение с него можно было делать репродукцию известного портрета Чегевары. Эдикова звезда наконец то полетела по прямой и казалось намертво прибила берет Сан Саныча к его седой голове. Трудовик стоял в полной охуе, с аляпистой кокардой на голове хлопал глазами и не мог произнести ни слова. За эти секунды Эдик решил, что замочил Саныча насмерть побледнел и чуть не хряснулся в обморок, его остановило, что Саныч поднял руку и легко выдернул жестянку. Санычу повезло, Эдик был всего лишь четвероклассник, его силы хватило лишь на то, чтобы звездочка пробила первый слой берета да там и осталась зацепившись заусеницей за подкладку. Все обошлось, но на земле стало одним ХонГильдоном меньше.
Правда через полгода Эдик уже был гардемарином и чуть не выколол брату глаз, а сейчас он служит где-то на таджикской границе.
Н. Питерский