Когда б Маяковский с Фетом
Зетеяли б однажды спор,
Порою давней, павшей в Лету,
То так бы шел их разговор:
— Поэзия, — кричал б Владимир , —
Должна пространство сотрясать !
Свергать богов, творить кумиров,
Руками яростно махать !
А Вы, все вздохом или стоном
Умильно славите рассвет.
А имя Ваше ?!- темам фоном:
Каким-то «фе» какой-то Фет !
— О, сударь, бросьте, Вы — несносны.
О Вас же так пришлось слыхать:
«Глядите, МА да то ж ЯКОВСКИЙ… "
То имя больше Вам под стать.
— Да что бы к дьволу пропасть мне, —
Ведь это знает каждый малый!
Я Вам достану молоткастый
Своей рукой единопалой,
И докажу свой род и чин,
(Мне это вовсе не обуза).
Я — МА-Я-КОВ-СКИЙ, гражданин
Советского Союза.
Ну, ладно, брат, меня простите
За рубку яростную эту.
И строго все же не судите
Словотворящего поэта.
-Ах, мой голубчик, слухи, сплетни
Постыли. Я от них далек.
Но, все ж, позвольте Вам ответить
На непрозрачный Ваш намек.
Да, кто-то «фе», а кто-то «фа»
В аккорде гения услышит.
А гениальная строфа
Для избранных дана Всевышним.
Вот, вот, «Всевышний». Что за черт
Все время в небеса срываться !
А на земле кто жизнь встряхнет ?!
Поэзия должна кусаться !
— Да, что Вы, сударь — в о з д ы х, а т ь,
Покров дрожащими перстами,
В шатре у Музы приподнять
Припав к ней жаркими устами.
— Шальная девка … Прочь уста !
Подол у ней сорвать могу я.
И плотью белого листа
Сорву я сладость поцелуя.
— Но не заставить полюбить
Насильно вырванное сердце …
— Да девку надо бы побить,
Испытанное, знаем, средство.
И словом яростным греметь,
Сорвать все струны ржавой Лиры.
— Ах, друг мой, не орать, а петь
Мы призваны в подлунном мире.
В том споре истину родить
Не довелось тогда поэтам.
Лишь времени дано судить
Двух гениев, ушедших в Лету.
1997 г.