АНГЕЛ И МАЛЬЧИК.

Маленький Коля дружил с Ангелом. Однажды в Светлую Пасхальную ночь ровно в полночь Ангел подошел к Колиной кроватке и сказал:

— Христос воскресе!

Прекрасней Ангела Коля никого не видел — такой он был лучезарный, так светился его лик, и сияли белоснежные длинные одежды. Мальчик счастливо засмеялся в ответ…

Никто не верил малышу, когда тот рассказывал о чудесном знакомстве. «Сочиняет, — решили взрослые, — ну пусть поиграет. Вырастет, в школу пойдет — там, бедняжка, забудет обо всех своих ангелах».

Шло время…

В одно чудесное утро Коленька проснулся с ощущением праздника, словно наступил его день рождения. Подумал, почему так, и вспомнил: «Сегодня же бабушка приезжает! Насовсем!»

Бабушку Коля очень любил. Бабушка была строгая, не баловала его сладостями и редко гладила по голове, но когда усаживала его рядом с собой, задумывалась ненадолго… Все еще молодые глаза темнели, чуть склонялась седая голова, а Коля, приоткрыв рот от нетерпения, ждал чудесного. Вот сейчас бабушка тихонько улыбнется, и польется из ее уст сказка, да такая, что Коленька нигде больше бы не услышал, ни в одной книжке бы не прочел. Сказка длилась порой несколько вечеров. За окном — темень, а в комнате, будто солнце лучами играет, расцвечивается все бабушкиной сказкой как жар-птицыным пером…

Рассказывает бабушка складно, может, сама сочиняет — Коленька не задумывается. А то начнет говорить быль — про войну, про подвиги Колиного дедушки. Мужа бабушка давно схоронила, дочь все звала стареющую мать к себе. Да разве могла бабушка оставить родную деревню, дорогой сердцу дом, двор с покосившимся забором, сад со старыми корявыми яблонями и тонкими вишнями, от которых в мае бывала душистая цветочная метель…

Но в последние месяцы нездоровилось бабушке, да и устала она от одиночества. И вот — приезжает. Насовсем приезжает. Родители Колины уже и комнату приготовили.

Бабушка вошла в комнату, огляделась по-хозяйски. И перво-наперво открыла большой черный чемодан. Коленька любопытно в него заглянул. А бабушка принялась доставать да разворачивать из тонкой бумаги иконы — большие, малые, бумажные, деревянные… Рядками ложились они на стол, и стол засиял окладами, расцветился яркими красками образов. Коля хлопал пушистыми ресницами, жадно смотрел.

— А это кто? — ткнул маленьким пальчиком в золоченое изображение Спасителя. Бабушка улыбнулась:

— Это Господь наш. Боженька… Не знаешь? Эх ты!

Потрепала внучка за вихор.

— А это вот твой покровитель небесный — Никола Угодник, Чудотворец. Это Матерь Божия — Пресвятая Богородица…

Коля вдруг просиял:

— А его я знаю!

Хрупка была иконочка в тонкой рамке, на которой белел Ангел, строгий и прекрасный, словно внутрь себя глядящий печальными голубыми глазами. В деснице держал Ангел крест.

— Знаю, бабушка, знаю, — захлебывался Коля в восторге, — он ко мне к кроватке приходил! Хороший он, добрый, красивый. Бабушка молча слушала, положив руку на голову внука.

— Почему, ба, он больше ко мне не приходит? Когда он тебе приснится, поговори с ним, скажи, чтобы опять ко мне пришел. Ладно?

В дверях стояла Колина мама и улыбалась, но как-то виновато.

— Лена, его бы в церковь водить? — обратилась к ней бабушка. — А, дочь? Смотри-ка, как ангелы его любят.

Мама пожала плечами.

Началась у Коленьки новая жизнь. Каждое воскресение отныне шел он, крепко держась за руку бабушки, по прямой улице вдоль шоссе и гордо, без устали преодолевал долгий путь к храму. Там было золото огня, бликов и образов, пение небесное — воплощенная сказка… Там был уже не один Ангел, они сонмом многочисленным воспевали песнь Господу и служили Ему службы — но никто из людей не знал этого и не слышал. А Коля знал — бабушка рассказывала, да и чувствовал ведь! Но в поведении Ангелам не подражал. Чуть-чуть постоит спокойно, важно, крестясь сосредоточенно или кланяясь, едва головой до пола не доставая да подпевая хору: «Господи, помилуй» и «Аминь». Но тут же сорвется с места — помочь постоянной прихожанке пяти лет свечу догорающую загасить, или поздороваться с очередным знакомым, а то и получить от него конфету. Бабушка постоянно слышала: «Пойдем к иконке!», «Пить захотелось!» Или, когда Коленька уставал ждать причастия: «А скоро ли к батюшке?

Нелегко приходилось с непоседой. И молилась бабушка, чтобы мать его, дочка ее единственная, Леночка, сама бы в Бога стала верить да в церковь с Колей ходить. Она же, старуха, скоро с ним и справляться не сможет… Лето наступило — томительное и пыльное в городе, упоительно радостное, яркое — в деревне. Семья Колина уехала на бабушкину родину — уехала на бабушкину родину — вновь зазвучали голоса в доживающем век доме, в старом вишнево — яблоневом саду, во дворе с покосившимся забором…

Коля всюду бегал с ребятней. Мальчишки постарше приключений искали, а крохи мал мала — меньше за ними увязывались, так что не всегда маме и проследить за Колей удавалось. Только что тихонько играл за окном, и вот — на тебе!

А Коленька отправился с мальчишками в поход на старый дом. Дом был почему-то брошенный, без окон, без дверей, разоренный да осевший — напоминал перезрелый гриб. Кажется, ветер дунет чуть сильнее да снесет. Пылищи в нем было да грязи предостаточно, но интересовал мальчишек, конечно, чердак, на который из сеней вела деревянная лесенка. Быстро вскарабкались по ней мальчишки и Колю, рвущегося за ними, затащили. На чердаке — темно, жутковато, интересно… Лишь через круглое окно, лишенное стекла, солнце пробивает путь своим лучам в это царство пыли да обветшалости. Коленьку потянуло к нему — к стопу света. Подбежал к окошку, высунулся наполовину. Тут же смекнул — так ведь, чего доброго, и на крышу можно перебраться. Красота, подумано — сделано!

— Эй, я на крышу пошел! — крикнул Коля товарищам. Ребята сгрудились возле окна. Малыш был уже на крыше, и было ему очень весело. Повернулся к окну, хотел что-то мальчишкам сказать, да вдруг ноги его поползли по скату…

Ребята завизжали. Кто-то первым бросился к выходу, за ним — остальные. «Колька упал!» — вопили на разные голоса. Высыпали на улицу, видят: Коленька веселый сидит у стены под злополучном окошком на поросшем сорной травой развале камней и кирпичных осколков, о которые непременно должен был бы если не насмерть разбиться, то покалечиться.

— А меня Ангел взял и сюда посадил, — объяснил он, сам ангелоподобно улыбаясь тихой, светлой улыбкой…

Невдалеке, открыв рот, стояла соседка…

Узнав от соседки и из сбивчивых рассказов ребятни о происшедшем, Колины родители пришли в ужас. Малыш, на котором не было и царапины, твердил одно:

— Меня Ангел на ручки взял!

Бабушка в сильном волнении молилась. Мать и отец пошли посмотреть на старый дом. А бабушка, поразмыслив, сказала Коле:

— А все-таки, внучек, надо тебя наказать! Ангел тебя спас по своей доброте, а ты как бы снова шалить не вздумал, беспокоить своего Ангела — Хранителя напрасно. Он ведь, дружок, очень огорчается, когда Кто-нибудь себя ведет так, как ты сегодня…

Вскоре вернулись родители. Отец — молчаливый да призадумывавшийся. Мать — в слезах. Сына они нашли тише воды, ниже травы после краткого, но внушительного знакомства со старым дедовым ремнем.

Вечером мама усадила рядом с собой сынишку, прижала его к себе и тихо спросила:

— Значит, тебя Ангел спас?

— Он меня просто на ручки взял, — прошептал Коля и уткнулся носом в мамин бок.

Когда семья вернулась в город, Коля в первое же воскресение снова пошел в церковь. Но теперь его уже вела мама, ласково сжимая в своей теплой ладони маленькую детскую ручонку.