…Вернулась к своему любимому мужчине. Этой ночью мы долго сидели на крыше, просто разговаривали обо всем и целовались, а когда вернулись в постель, занялись любовью. Чувствую себя невероятно счастливой.
Рано утром — по меркам Натальи рано, поскольку сама я уже давно на работе и готовлюсь идти на обед, позвонила мачеха, и, не сдерживаясь, забыв обо всей своей аристократичности, обложила меня трехэтажным матом. Положила телефон на стол и спокойно работают, фоном мне служит монолог Натальи. В этот раз ругательства женщины кажутся мне музыкой. Засекла время. Наталья орала без остановки семнадцать минут. Сильна.
Когда женщина выдохлась, не стала ничего отвечать, просто сбросила вызов и перевела номер в черный список. Судя по реакции Натальи, Марго папе понравилась.
Обедать Виктор отправился вместе с генеральным, а я решила рискнуть и опять спустится в кафе.
Около лифтов столкнулась с Радовым. Выглядит мужчина нормально. Никаких следов драки нет.
— Здравствуйте, Валерия Николаевна.
— Здравствуйте, Андрей Александрович.
Стоим, молчим. Я стараюсь на Радова не смотреть, но буквально ощущаю, как он сверлит меня взглядом.
— Тебе все равно с ним быстро наскучит. Он слишком правильный. Да, сейчас взыграли эмоции, но потом… Он придумает для тебя свои рамки и заставит жить по своим законам. Он уже начинает это делать, верно? А если ты не будешь соответствовать его высоким требованиям, без особых сожалений, как прощается со всеми своими временными помощниками.
С отчаянием огляделась по сторонам. Кроме меня и Радова около лифтов никого, будто и не нужно никому на обед. Пришел лифт, пустой, как назло.
— Валерия Николаевна, вы что застыли? — с насмешкой в голосе интересуется Андрей.
— Я не тороплюсь. Езжайте.
— Как знаете, — Радов садится в лифт, становится напротив меня, опираясь на стену и сложив руки на груди. На лице мужчины играет кривая усмешка.
Встретилась с Андреем взглядом. Не знаю, как это удалось мужчине, но взгляд не смогла отвести, пока двери лифта не закрылись. Фух. Все-таки есть что‑то в этом хаме трамвайном, но Виктор, какой бы ни был, лучше всех, и за него я порву любого на маленькие тряпочки…