Работала я в редакции районной газеты, и была в коллективе коллега, закадычный кореш мой по «дорогой редакции» — бабушка-корректор лет семидесяти. За словом в карман не лезла, бубнила в меру и по делу и выискивала ошибки в газете (28 полос!).
По образованию филолог, проработала в этой области больше лет, чем я живу на свете. Сухонькая старушка, ростом чуть более полутора метров, с необычайной ясностью ума, несмотря на возраст.
В праздник может и коньячку выпить, если настроение есть, и много-много лет уже курит. На все вопросы, мол, курить вредно отвечает: «Курить бросить? Так я тогда никогда не сдохну!», «Блин, с вами тут и запьёшь», ну или как-то еще отшучивается.
Она жива и сейчас, только уволилась — надоело на глупость смотреть, говорит. Выбесили ее начинающие и не очень начинающие журналисты своими ться/тся за более чем полувековой стаж работы.
А тогда ходили мы на перекуры, разговоры вели понемногу обо всём. Про ленту Мёбиуса и бутылку Клейна однажды ей рассказывала, и она, как закоренелый гуманитарий, очень впечатлилась.
Вот стоим как-то во дворике, курим, беседуем, и вдруг она обрывается на полуслове и начинает тревожно заглядывать мне за спину.
— Анна Фёдоровна, что случилось?
— Тихо, Верка, постой вот так, где стоишь…
И спряталась за меня.
Стоим…
— Да что там такое-то?! — пытаюсь узнать громким шепотом.
— Да, там УЧИТЕЛЬНИЦА идёт моя, она так меня ругает, что я курю…
Учительница ее, кстати, заслуженный учитель России, Почетный гражданин и активистка была, хоть ей и было за 90, гоняла за курение и блюла моральный облик учеников до самых последних дней.