Умер Леха-дурак. В последнее время он ходил в наш храм, и мы часто встречались. Больше всего я боялась, что Лёха меня узнает.

В тот день я его узнала сразу. Хотя он очень постарел, полысел, поседел… Как-то весь осунулся, сгорбился. Но на меня, как когда-то много лет назад, смотрели добрые детские глаза. «Что он делает у нас в храме?», — подумала я.
— Привет, — улыбнулся он.
— Привет…
Неужели узнал?
— Тебя как зовут?
— Не узнал, — выдохнула я. — Меня? Лена.
— Твои девочки?
— Мои.
— Мальчика не хватает, — как ребенок рассмеялся он и достал из растянутого кармана грязной куртки какую-то чёрствую булку.
— Ну да.
— Давай дружить, — протянул он ее моей третьей дочке, Дуняше.
— Давай, — ответила она.
Они стояли, смотрели друг на друга и улыбались — маленькая девочка и осунувшийся, стареющий мужчина с детскими глазами…
— Давай дружить, — пронеслось у меня в голове и током отозвалось в сердце…

… «Давай дружить». Было это много лет назад. Я была ещё девчонкой. Жила в этом районе и училась, наверное, классе в пятом или шестом.
У нас была большая, дружная компания — мальчишки, девчонки. Сделав уроки, мы до ночи носились по школьному двору или парку (где я сейчас гуляю со своими дочками), играли пионербол, вышибалы, казаки-разбойники. Влюблялись, ссорились, мирились.
Однажды мы сидели на лавочке, вели какие-то свои беседы, шутили, смеялись.
— Давайте дружить, — раздался вдруг голос.
Мы замолчали и обернулись. Это был Лёха-дурак.
Леха был года на три нас старше и тоже жил в нашем районе. Не знаю, родился ли он таким или что-то случилось потом, но он был, как мы говорили, «больным на всю голову».
Сейчас я понимаю, что у него было сильное отставание в развитии, и он вёл себя, как маленький ребёнок. Он нигде не учился (по крайней мере, я так думаю), целыми днями бродил по улице и ко всем приставал. Кто его родители, я тогда не знала. Только недавно, увидев Леху с одной нашей старушкой-прихожанкой, я поняла, что это его мама.
— Давайте дружить, — повторил Лёха-дурак. И улыбнулся какой-то робкой улыбкой.
Мы переглянулись.
— С кем? С тобой? — выступил вперед один мальчик. И громко заржал. — Ты же дурак!
— Дурак! Дурак! — подхихикнули девочки. И я вместе с ними.
Леха растерянно смотрел на нас, и с лица у него не сходила та глупая детская улыбка.
— А ну пошёл вон! — выкрикнул тот первый мальчик.
— Пошёл, пошёл, — эхом подхватили мы.
Леха все улыбался…
Тогда другой мальчик выскочил вперед, толкнул его и победно посмотрел на нас. Тут «дурак», наконец что-то понял, громко всхлипнул, вытер рукавом нос, развернулся и уныло побрел.
Мы хохотали ему вслед. Мы были такими здоровыми, крутыми, дружными. И такими злыми… А он медленно брел, опустив голову…

…Ещё помню. Мы так же гуляли, и нам так же было весело.
— А у меня собака, — подошел к нам Леха-дурак. В руках у него был маленький щенок. И он опять улыбался своей глупой, детской улыбкой. — Хотите погладить?
Мы хотели. Но нам было стыдно общаться с дураком. Мы же были такими классными.
— Ты — дурак! И собака твоя — дура! — выкрикнул кто-то.
И мы опять заржали.
— Не дура! Не дура! — закричал в ответ Леха и неожиданно бросился на нас.
Мы, девчонки, с визгом бросились врассыпную. А мальчишки схватили кто — палку, кто — камень и встали «в позу».
— Моя собака не дура! — продолжал кричать Леха.
Тут в него полетели камни. А я? А что я… Я же тоже была крутая. Ещё круче мальчишек. И я тоже схватила камень и бросила в него. Хорошо помню, что он попал ему в плечо, и парень вскрикнул от боли. Еще помню, как он согнулся, закрывая собой щенка. А потом повернул ко мне залитое слезами лицо.
— Ты, ты… Ты — мелкая! — заикаясь проговорил он.
— А ты — дурак! — Огрызнулась я.
Мы стали врагами. Точнее, мы считали Леху-дурака своим врагом.
— Эй, придурок, — кричали мы, завидев его. — Что? Испугался?
— Что, ссыкло?
— А где твоя глупая собака?
Он, правда, стал нас бояться, и завидев, просто обходил стороной. И больше ни разу не сказал с детской улыбкой на лице: «Давайте дружить».
Мы были сильные. Мы победили…

Шли годы… Я выросла. Мы с родителями уехали за границу, потом я поступила в институт, закончила, устроилась на работу. Жизнь моя протекала теперь вне района, Леху я больше не видела и скоро забыла. А потом я вообще вышла замуж и уехала, но вернулась. И теперь мы с мужем и детьми живем здесь.
И вот однажды я встретила Леху-дурака у нас в храме. Я все вспомнила, и мне стало очень стыдно.
Каждый раз при очередной встрече я боялась, что он мне скажет: «А я тебя помню!». Но он не говорил. Он по-детски улыбался и протягивал моим девчонкам то конфеты, то какие-то печеньки. Иногда — свечи. Несколько раз стоял на подворье с моей коляской. И всегда спрашивал: «А когда будет мальчик?».
— Забыл, — облегченно думала я.

И вот около полугода назад он как всегда радостно кивнул нам: «Привет!». Потом улыбнулся и сказал: «А я тебя помню. Ты… мелкая».
Я смотрела на него и готова была провалиться сквозь землю.
— Прости, — выдавила я.
А он полез в карман, достал какой -то леденец и протянул мне. И в глазах у него читалось:
— Давай дружить!
— Давай! — промолчала я в ответ.
Дома я плакала. Почему? Я не знаю. Быть может потому, что мне было стыдно. Или потому, что я понимала, что Леха давно меня узнал, но еще раньше простил. Он давно всех нас простил. И, получается, что этот «дурак» намного чище и добрее нас. Он простил по-настоящему, как умеют прощать только дети. И как я прощать не умею…
— Привет! Когда будет мальчик? — радостно подошел он ко мне на следующий день. И подходил еще много раз.

А потом он умер. Я узнала это от его мамы, когда, не увидев Леху на нескольких службах, спросила, где он.
— Умер-умер! — стучало в висках.
А перед глазами стоял мальчик с робкой улыбкой и словами: «Давайте дружить!». И тот же мальчик, закрывающий собой щенка от наших камней. И тот же «мальчик», с детскими глазами, который сказал моей Дуне: «Давай дружить!» и который радостно встречал меня каждый раз у храма.
И я… А что я… Мне просто стыдно! И мне очень его не хватает. Его детской улыбки и добрых глаз.
— Прости меня, Леха, — думаю я часто. — Ты настоящий друг!