Картины с непростой судьбой
Есть картины красивые, есть технически безупречные и есть картины с глубокой идеей. А еще есть картины с историей, и иногда кажется, что они — как люди — проходят свой жизненный путь. Мы отобрали 5 картин, за каждой из которых стоит своя необычная история.
«Славянская эпопея: Апофеоз истории славянства»
1925 год, Альфонс Муха
Альфонс Муха, имя которого сегодня ассоциируется исключительно с открытками в стиле ар-нуво, изображениями соблазнительных девушек на качелях и этикетками шоколадных конфет, всегда мечтал подарить миру — и своей родине Чехии — совсем другое искусство. Двадцать гигантских холстов, восемь из которых размером 6 на 8 метров, художник в течение почти двадцати лет создавал в мастерской в замке Збирог, проводя на стремянке по 12 часов в сутки. Чтобы зарабатывать на жизнь и продолжать писать, Муха уезжал в США и Париж, где брал заказы на афиши, плакаты и брошюры, на время превращаясь из талантливого творца в обычного ремесленника, или, как сегодня бы его назвали, дизайнера.
Цикл «Славянская эпопея», над которым трудился художник, — квинтэссенция славянского духа, в которой исторические события, символы, сказочные образы и мифические сюжеты сплелись в единую мысль и корнями уходят в глубины славянской культуры. В них Муха мечтал воплотить идею, что у чехов, русских, болгар, поляков и других славянских народов общее прошлое, единая культура и обычаи. Однако, несмотря на то что в 1928 году художник свой грандиозный цикл все-таки закончил и подарил чешскому народу, его мечта о единстве «братьев-славян» не воплотилась в полной мере. С 1963 года, когда полотна достали из тайников после освобождения от нацистской оккупации, началась «дележка» наследия Мухи.
Художник завещал картины чешскому народу и городу Праге, но при условии, что под них построят отдельное помещение. В 2011 году картины действительно торжественно перевезли в столицу, но не в отдельное помещение, а в Национальную галерею, несмотря на многочисленные протесты защитников завещания. В 2017 году полотна собираются отправить на выставки по всему миру. Джон Муха — прямой потомок художника — считает: «Я думаю, что это одна из художественных жемчужин чешского народа, а такие драгоценности не предназначены для путешествий. Если люди хотят их увидеть, полагаю, они должны приехать в Чешскую Республику». Недавно он начал готовиться к подаче официального судебного иска против столицы. «Альфонс абсолютно ясно высказался о том, как должна поступить Прага с этим циклом. Да, „Эпопея“ была вручена Праге, но только как передаточному звену, который должен представить этот дар народу, нации».
«Ночной дозор»
1642 год, Рембрандт Харменс ван Рейн
Наверное, самый занимательный факт про картину Рембрандта «Ночной дозор» состоит в том, что никакой он не ночной. Огромное полотно 3,5 на 4,5 м в оригинале даже называется по-другому: «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга». Темные краски на холсте тоже не краски вовсе, а многолетняя копоть от свечей. А действие на самом деле происходит ярким солнечным днем. Как же так получилось, что полотно, для которого в Райксмузее отведен собственный зал, совсем не то, чем кажется?
По задумке, это был парадный портрет, который Стрелковое общество Амстердама заказало нидерландскому живописцу. Что сказать? Надо знать, у кого заказывать! Когда Рембрандт презентовал заказчикам финальную работу, все были шокированы.
Во-первых, кроме 18 стрелков на холсте оказались еще 16 неизвестных человек. Во-вторых, от «парадности» не осталось и следа: перед нами — разношерстная городская толпа, бредущая в неизвестном направлении. В-третьих, среди военных, прямо в центральной точке золотого сечения, затесалась какая-то девочка в белом платье с мертвой курицей на поясе. В общем, работу сначала даже не хотели оплачивать — настолько она не соответствовала изначальным требованиям.
И это было только началом злоключений «Ночного дозора». 200 лет полотно провисело в здании Стрелкового общества, которое в XVIII веке перестало существовать. Тогда его перетащили в городскую ратушу, но дверной проем оказался узковат, а разбирать стены ради такой ерунды было накладно. Решили просто обрезать картину со всех сторон. До середины XX века бесхозный шедевр провисел в зале напротив камина: коптился, пылился и в итоге настолько почернел, что сегодня его невозможно полностью восстановить.
Но и этого мало горемычному творению Рембрандта! Два раза неадекватные посетители музея кидались на холст с ножом — следы от ранений остались до сих пор. А в 1990 году злодей попробовал залить его кислотой, которую принес с собой в банке. Хорошо, что охрана вовремя среагировала, поэтому повредился только верхний слой лака.
«Черный квадрат»
1915 год, Казимир Малевич
Нет в мире другой картины, которая пользовалась бы такой дурной славой, как «Черный квадрат» Малевича. Чего про него только не говорили: что это шарлатанство, пиар, позор, что Малевич — никудышный художник, что так даже младенец нарисует, и далее в том же духе. Но «Черный квадрат» не расстраивается и не поддается на провокации. До сих пор в мировом искусстве он сохраняет позицию самого неоднозначного, при этом технически самого незамысловатого художественного произведения.
Хотя, говоря начистоту, к искусству в традиционном понимании «Черный квадрат» не имеет никакого отношения. Он культурное и историческое явление, а сам факт его создания — декларация смерти всего искусства, существовавшего раньше. Картина впервые появилась на футуристической выставке «0,10» в 1915 году, где висела в красному углу — на месте, где в русских домах традиционно находились иконы. Художественный критик Александр Бенуа сказал: «Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы предлагают взамен мадонн и бесстыжих венер». И эта новая икона символизировала конец старого мира, христианства и искусства в целом: Малевич «преобразился в нуль форм, и вышел за нуль к беспредметному творчеству». В «Черном квадрате» беспредметность реализована на полную мощность. Это тотальная пустота, черная дыра и смерть.
Глубокую философскую концепцию, заложенную в эту черную «клетку», не понимают даже художественные критики. Среди исследователей искусства много таких, которые не готовы воспринимать работу всерьез. А тот факт, что под слоем черной краски обнаружена другая картина, цветная, породил множество слухов: мол, Малевич сначала писал другую картину, у него не получилось, вот он и закрасил все черным.
Несмотря на ворохи гневных отзывов и бесконечную критику, сегодня обсуждение «Черного квадрата» стало увлекательной интеллектуальной игрой, когда можно потренироваться в поисках скрытого смысла и в красноречии. Что касается самого автора: своим «квадратом» он либо открыл миру базовую философскую формулу, либо действительно устроил великолепный пиар. Даже собственные похороны художник украсил черными квадратами: повесил их изображения в изголовье и на крышке гроба, на капоте грузовика в траурной процессии и на трибуне среди ритуальных цветов.
«Завтрак на траве»
1863 год, Эдуард Мане
В 1863 году в Париже прошел ежегодный художественный Салон, куда Эдгар Мане принес свою картину «Завтрак на траве». Увы, жюри не только не приняло полотно, но и жестко раскритиковало автора. Это сегодня кажется, что «картина как картина, что тут такого». А во времена Мане это полотно было настоящим бунтом и вызовом достопочтенному французскому обществу.
Если вы подумали, что жюри не понравилась голая дама, то оказались правы лишь отчасти. Проблема «Завтрака» — в целом наборе специфических факторов. Волооких нагих Венер писали художники всех времен — в этом не было ничего зазорного. Но то были Венеры-богини! Никто и никогда не писал обычных земных женщин, «застуканных» голышом во время пикника с двумя денди в каком-нибудь лесопарке. И ладно бы позорница пыталась прикрыться разбросанными здесь же одеждами… Нет, она нагло и бесстыже смотрит вам прямо в глаза! Вопросы у критиков вызвал и художественный стиль Мане. Почему женщина, купающаяся в реке на заднем плане, непропорционально велика? Почему не проработана кора и листва деревьев? Что за резкий фотографический свет? В общем, плохо в «Завтраке» было абсолютно все.
В этом же 1863 году император Наполеон III, стремившийся прослыть в народе либеральным правителем, учредил «Салон отверженных». Как сказали бы сегодня, это была выставка «альтернативного» искусства: на ней показывали работы художники, которых не пускали на официальный Салон. Но даже там «Завтрак на траве» осмеяли и раскритиковали, назвав чуть ли не порнографичным. А девушку, которую Мане пригласил в качестве модели, — любимую музу французских художников Луизу Меран, вскоре перестали звать для позирования, обвинив в порочной связи с художником-бунтарем. Кто бы тогда мог подумать, что именно полотно «Завтрак на траве», его автор Эдуар Мане и очерненная натурщица Луиза положат начало совершенно новому течению изобразительного искусства — импрессионизму, который в считанные годы перевернет весь мир?
Портрет Адели Блох-Бауэр
1907 год, Густав Климт
Если кого-то ревность и ослепляет, то точно не Фердинанда Блох-Бауэра — мужа особы, лицо которой сегодня стало визитной карточкой Австрии. Узнав о том, что его молодая супруга крутит роман с популярным художником Густавом Климтом, богатый сахарный магнат еврейского происхождения решил проблему радикально. «Клин клином вышибают», — подумал Фердинанд и заказал у Климта портрет собственной жены. Да наказал, чтобы тот работал над ним как можно старательнее. Климт дефицита в заказах не испытывал, но, когда увидел сумму на контракте, понял, что дело нешуточное. И он действительно постарался на славу: около 100 эскизов и 4 года работы предшествовали появлению «австрийской Мадонны» — Адели Блох-Бауэр, облаченной в золотое одеяние.
План Фердинанда сработал. За то время, что художник проводил с его женой, пока писал портрет, Адель успела ему изрядно надоесть и их роман довольно быстро сошел на нет. Долгое время картина украшала гостиную зажиточного еврейского семейства. Однако, когда Австрия оказалась оккупирована нацистами, Адель бесследно исчезла и обнаружилась только после свержения гитлеровского режима.
К этому времени и сама Адель, и ее муж — законные владельцы портрета — уже умерли, поэтому полотно незаметно перешло в собственность австрийского народа. Однако ненадолго. Наследница семейства Блох-Бауэр — племянница Адель, сбежавшая в годы оккупации в США и получившая американское гражданство, решила заявить свои права на картину. Тут уж австрийцы переполошились и завопили: «Австрия теряет реликвию!», «Не отдадим Америке наше достояние!» Их истерию можно понять: золотой портрет кисти национального австрийского художника было очень жалко возвращать. Многочисленные суды о том, кому по закону принадлежит полотно, затянулись на годы. В итоге «Портрет Адель Блох-Бауэр» все-таки пришлось отдать законным владельцам, и сегодня ее можно увидеть в Новой галерее в Нью-Йорке, куда он попал после того, как племянница Мария продала его Рональду Лаудеру за 135 млн долларов.