В какой из прошлых зим
…мой ангел погребён?
Впечатанный в сугроб крылом заиндевелым,
он стынет на снегу погибшим снегирём,
а мне и невдомёк, что я осиротела.
Пытаясь отогреть ладони над свечой,
звала его сквозь тьму
в молитвах и искусах…
Но как-то заглянув за правое плечо,
внезапно поняла: там нет его…
Там пусто…
Прости, хороший мой… ты выбился из сил —
пытаясь защитить,
погиб в неравной схватке…
Как мог, через года, но ты меня хранил
от нечисти, от бед — невидимо… украдкой…
Сражался, словно лев, за каждый мой рассвет,
до первых петухов разил отребье Вия…
Лишь только исчезал кругов охранных след,
ты вновь над головой чертил круги другие.
Для выстрелов и пуль, избравших мой висок,
для стрел из-за угла ты был глухим заслоном.
Но силы не равны.
Я лакомый кусок,
влекущий, сонмы душ и бесов легионы.
Они спешат в мой мир на запах и на свет,
на сладкий аромат сердечного нектара,
на звёздную пыльцу и росчерки комет,
на зов моих ветров и бешенство пожаров.
Их манит злая синь и мрак тревожных глаз,
безумие штормов, распутство шалых вёсен…
И каждый норовит найти запретный лаз
в чертог моей души
холодной ночью поздней…
Обжив моё нутро, почувствовать озноб,
весь морок и кошмар осенних сумасшествий.
Они идут ко мне —
на запах и на кровь,
вгрызаясь в каждый стих и рвущееся сердце…
Мой Ангел, ты устал один бороться с тьмой.
Я поздно поняла, что ты меня покинул.
Прости…
прости за всё, мой верный постовой…
А мне же в свой черёд придётся стать двужильной.
Рождественскую ель украсил снегопад.
Я шла среди людей по улицам вечерним —
в сиянии витрин, в мерцании гирлянд.
А с левого плеча глумливо ржали черти…
Оставшись в большинстве,
…они вошли в азарт —
их мелко била дрожь, сжигало нетерпенье,
иные из бесят срывались в низкий старт,
швыряя мне в лицо снежки с остервененьем.
Казалось бы сперва - весёлая игра —
не более страшна, чем зимняя забава.
Мне было невдомёк, что лютые ветра
затеяли со мной не игры, а расправу.
Пора держать удар…
…Сквозь месяцы, года
искать в себе самой спасение и силы.
Метели день за днём заносят города,
и ждут, чтоб в сотый раз душа во мне остыла —
и я сорвусь в раскол тотальной белизны,
осяду на снегу под натиском снежинок
замёрзну и умру… и буду видеть сны,
и не решусь вступить с ветрами в поединок…
Не правда…
… мне претит сдаваться впопыхах,
как глупый оберег, держать в кармане кукиш.
Я чувствую сковзь боль снежинки на щеках —
и знаю, это ТЫ сейчас меня целуешь…
Мой Ангел, дорогой, спустившийся с небес,
плетёшь из серебра спасительные нити…
И пусть из-за плеча глядит с усмешкой бес,
я стылою рукой сумею ухватить их.