…
Одним из самых важных дел, которому посвятил последние десять лет своей жизни Леонид Филатов, стала передача «Чтобы помнили…», которую ему предложили вести в 1994 году на телевидении и где он с необыкновенным тактом и самоотверженностью рассказывал об ушедших и незаслуженно забытых артистах. Сам Филатов рассказывал в интервью о проекте «Чтобы помнили»: «Началось новое время и появилось огромное количество оголтелых ребят, в основном молодых, которые — кто иносказательно, а кто и прямо — стали провозглашать: до нас в России не было никакой жизни, кроме идеологизированной, искусственной, неправдашной. Естественная на это реакция: нет, даже не обида — скорее недоумение. А как же Платонов? А как же Булгаков, Олеша? А Шостакович? Они откуда? Из воздуха? Из жизни, которой не было? Да, они дышали идеологизированным воздухом той реальной, той трагической жизни, порой не соглашаясь с ней, порой идя на компромиссы. И нынешние полуграмотные нигилисты им судьи? Пусть сначала ответят на вопрос: а где те имена, те великие люди из их среды, которые как-то могут обозначить их время? Россия всегда была беспамятная страна. Но сегодня беспамятство беспрецедентное. Такого извращения, такой полярной перестановки черного и белого за свою, может быть, не очень большую жизнь я, честно говоря, не помню. И такой потери памяти. Спроси сегодняшних гимназистов: кто такой Шукшин? Не каждый из знающих всех нынешних поп-звезд, до самых крохотных звездочек, ответит. Да что Шукшин! Гагарина не знают. Говорят, будто первым в космосе был американец. Из всего этого и возникла идея телепередачи „Чтобы помнили“. Возникла она на полемической ноте: говорить не о гениях, а о людях „второго эшелона“ (впоследствии, правда, появились главы и о великих актерах), которых забывают в первую очередь. Что, может быть, даже „справедливо“ с точки зрения сурового естественного отбора истории. Но все-таки все во мне восставало против такой „справедливости“. История-то совсем недавняя. У них еще живы родные, друзья. И забвение тут приобретает этический характер. Мне вот пишут письма: спасибо, наконец-то родина вспомнила! „Родина слышит, родина знает“. Не будешь же объяснять, да и благородно ли объяснять, что никакая не родина, — всего лишь семь сумасшедших, для которых это личная боль. А родине как было наплевать, так и осталось. И если где-то в актерской семье всплакнут: ну наконец-то вспомнили — это и есть для нас высшая награда. И наша сверхзадача, если хотите».

Эта тема также нашла отражение в его стихотворном творчестве.

В урочный час, назначенный для бденья,
В заветный час, секретный от семьи,
Слетаются к окну — как привиденья —
Умершие товарищи мои…

И в продолжение всей бессонной ночи,
Покамест время их не истекло,
Толпа родных фантомов что есть мочи
Стучит в мое оконное стекло.

Тот просит в институт устроить дочку,
Тот просит оплатить его долги,
Тот просит, наконец, поставить точку
В той склоке, что посеяли враги…

Товарищи дают мне полномочья
Отстаивать посмертную их честь…
Но чем могу товарищам помочь я,
Коль у меня своих забот не счесть…

В своей судьбе так муторно и сыро,
Что о других и думать не моги:
Мне своего бы выпестовать сына,
И мне свои бы выплатить долги…

Гляжу на них, домашне вяловатый,
Расслабленный уютом и вином,
Уже и тем пред ними виноватый,
Что нахожусь сейчас не за стеклом.

И тупо размышляю, гладя кошку:
Вот завтра грянусь оземь не дыша —
К чьему тогда надежному окошку
Захочет прилететь моя душа…

Создание передачи «Чтобы помнили» было невероятно благим делом. И, учитывая состояние его здоровья, — гражданским подвигом, так как работать с историями чужих жизней и их забвением оказалось для Филатова невероятно тяжело. Он буквально плакал, узнавая подробности судеб успешных когда-то актеров. В интервью Филатов рассказывал: «Исповедовать вдов и бродить по кладбищам — не лучший способ собственного бытия. Но что это так аукнется в моей личной судьбе, доведет буквально до грани жизни и смерти, конечно же, предположить не мог. Меня упрекают во многих письмах: зачем вы специально выискиваете и вытаскиваете на экран такие трагические судьбы? Так ведь не специально! Специально хочется, наоборот, вспомнить хорошего, светлого человека, а начинаешь поглубже погружаться в его жизнь, там, как магма под застывшей каменной коркой, — трагедия. Ну что поделаешь, что у нас куда ни ткни пальцем — такая судьба! От некоторых, как от Стасика Хитрова (помните, он играл шофера в фильме „Мир входящему“), даже могилы не осталось. Срыли. Но не в годы репрессий. В наши годы. Во многих случаях возникала тема вины: кто виноват, что вовремя не помогли, не спасли? Рядом находившиеся люди? Время? Страна? И очень редко находился однозначный ответ. Настолько сложны и неоднозначны и время, и реальные человеческие отношения. Я вообще не могу понять, почему человеку неинтересно, откуда он родом. Вот руки, ноги, морда такая именно, а не другая. От кого? Почему? Характер даже твой, он чей — деда, прадеда, солдата или генерала какого-нибудь, сражавшегося под Бородино? Если ты человек, не знающий, не помнящий своего родства, какое будущее можешь ты построить? Пес ты беспородный — и все. И дело вовсе тут не в том, из дворян ты или из крестьян. Ты даже этого не знаешь. Ты — ниоткуда. Знать всегда лучше, чем не знать. Хотя установить свою личную родословную, особенно если она не княжеская и не графская, разыскать что-нибудь на просторах нашей дикой родины порой крайне сложно. Моя бедная мама пытается вот уже который год выяснить судьбу своего отца, революционного матроса, которого когда-то похоронили в центре Алатыря как героя. На месте срытой могилы там давно уже стадион. Совсем другая жизнь на могилах».

Леонид Филатов успел создавать более ста авторских телевизионных программ, совершенно не типичных для отечественного телевидения, за которые ему была присуждена Государственная премия России в области литературы и искусства. Казалось, в жизни Филатова все могло наладиться. Леонид шел на поправку, был в прекрасном расположении духа, шутил, дурачился и развлекал Нину Шацкую. Но внезапно проявившаяся простуда привела к тому, что Филатов слег. Врачи поставили диагноз: «двухстороннее воспаление легких», что при общем состоянии здоровья Филатова было катастрофой. При пересаженной почке простужаться нельзя ни в коем случае, так как даже легкая инфекция была способна привести к тяжелейшим последствиям. Медики ЦКБ десять дней боролись за его жизнь. В течение этого срока Леонид был подключен к аппарату искусственного дыхания и находился в состоянии лекарственного и медикаментозного сна. Но, несмотря на усилия врачей, 26 октября 2003 года, на 57-м году жизни, Леонид Филатов скончался.