Поздняя осень, сезон дач закончен,
И меж коттеджей царит тишина,
Лишь под крыльцом жмется брошенной кошка,
В тягость наверное людям она.
Но не уходит, быть может вернутся?
Вспомнят хозяева вдруг про нее
И заберут в дом, где пища и ласка,
Где так тепло и нальют молоко.
Старая шайка с водой с водостока,
Мыши в сарае, вся пища ее,
А по утрам в тополях возле дачи,
С карканьем злобным сидит воронье.
Где-то в ночи жутко воет собака,
Тоже наверно с такой же судьбой,
Только в ответ тишина, а в ней шелест,
Ветра холодного с жухлой листвой.
Страшной на дачи пришла неизбежность,
С снегом с морозом настала зима,
Жмется в сарае в углу в старых тряпках,
Кошка худая, ведь пища скудна.
В норы поглубже попрятались мыши,
Редко когда можно что-то поймать,
Но не отходит от дома, все так же,
Будет хозяев с надеждою ждать.
Вот и собаки давно уж не слышно,
Кошка, обтянутый шкуркой скелет,
В солнца лучах, на крыльце тепла ищет,
Но не согреет в мороз оно, нет…
А в январе вдруг подъехали к даче,
Чуть напрягая машины мотор,
Люди, что летом здесь отдыхали,
Елку внося на заснеженный двор.
Их на крыльце неподвижно встречала,
Кошка… свернувшись в пушистый клубок,
Взгляд… глаз замерзших, тоски и укора,
А под глазами слезинок ледок…