Я так и не узнал её имени. Прямо спросить не было повода, а в мимолётных разговорах её имя не называли. «Она», «у неё», «ей». Похоже, она настолько стала частью этого дома, что о ней говорили, как о само собой разумеющимся, как о предмете интерьера, важном, дорогом сердцу и неизменном.
Она неслышно ходила по дому серой дымчатой тенью, удивленно глядя на гостей круглыми желтыми глазами. Ненавязчиво, издалека. Забиралась в укромное место, под стул или под банкетку, и смотрела на снующих мимо люде…