Бетонные сваи слов
Вбиваем и день и ночь…
дефис, перенос, апостроф,
Двусмысленность многоточий…
Дознаться и досказать —
как верстами на пути —
словами полосовать.

Порвется как связки связь,
и время возьмет свое…
Останется лишь сказать:
«В молчании было Все…»

.

Спасибо, что можно идти молча,
И если чувства мои не очень…
Сделаешь чай.
Спасибо, что днем и ночью
Переживаешь точно,
Но не выпячиваешь,
А делаешь невзначай.
За мягкую правду,
За тихую нежность,
За не удушающую любовь.
За то, что прощаешь мою небрежность
И возвращаешься вновь.
За то, что ты предан во время бреда,
За то, что немного иной.
… показать весь текст …

Останется не жизнь, а только миг…
Не истина, а разговор пустой,
И воздух, переполненный листвой,
Немыслимо, до одури густой…
Останется движение, не путь,
Лицо одно из тысячи других…
Останется не самый лучший стих
И тихий звук далекий и морской.
Останется счастливый полу — день
Мой друг за книгой, кошка и карниз
Незримых птиц усталый пересвист,
Мой тихий миг, до странного простой.

Ты хочешь в мой город? Не надо: здесь хрупкие сны
как крылья у бабочек, сеть ледяной паутины;
обыденна ложь, воровство будто щедрость невинно;
и невыносимо далеко до новой весны.
Здесь быстро идти. и ползти в алой лаве машин,
меняя часы на скупое движенье по кругу.
Все перемешалось, нас не отличить друг от друга.
Писатели, дети и мерзнущие алкаши.
Здесь каждый глоток надо вырвать у душных домов,
Пройти через улицы, преодолеть турникеты
и похоронить вместе с Лениным вечное лето,
свободу и мертвое чувство по кличке Любовь
К тебе навсегда? Невозможно. тебе ли не знать:
Не мне океан и покой под листвой винограда…
… показать весь текст …

Я не помню ничего: только линии ладони-
Кто-то очень посторонний дал тепла мне своего…
Руку дал, На белой коже — дюжина была дорожек.
«Тише-тише — осторожней — и не бойся никого».
То ли вечер — то ли утро — было холодно как-будто
Металлические двери и железные замки.
Я рыдала, что не верю ни в любовь, ни в камасутру-
Он жалел прикосновеньем чудодейственной руки.
Мы сидели на скамейке — у воды… унылый лебедь —
Городское наважденье — два подрезанных крыла —
Два случайных человека — бабочки в осеннем небе —
Он жалел как мог чужого, я открылась как смогла