Октябрь. Понедельник. Семь часов утра. Галина выходит из подъезда, натягивает повыше на подбородок теплый полосатый шарф, поправляет лямки рюкзака за спиной, вставляет наушники и бодрым шагом идет к остановке. В руке пакетик с розовыми кусками докторской колбасы — это для Машки. А Машка уже, наверное, сидит на посту, мечтательно смотрит на дорогу — ждет девушку с большими добрыми глазами, от которой так вкусно пахнет карамельками и молоком.
Галя и Машка — подруги. И не важно, что одна из них — бездомная старая собака, а другая — студентка педучилища. Дружат они второй год. Машка раньше не верила, что такое бывает — что может и ей встретится человек, который не бьет и не ругается, с ласковым голосом и теплыми руками. Почти хозяин. Живет ведь Машка на люке, рядом с овощным магазином. Зимой от него пар и не так холодно, а летом — лежать удобно, да и привычно.
— Подожди ещё немного. В следующем году закончу учебу, устроюсь на работу, сниму квартиру и заберу тебя. Подожди, Машка, ладно? — каждый день говорит Галя и гладит грязную, всю в колтунах, собачью спину. А потом прижимается своим лбом к Машкиному лбу, зажмуривает глаза и что-то ещё шепчет про отчима-скотину, злую мать и порой плачет. Сердце Машки в ответ сжимается в маленький комочек и начинает так стучать, что кажется, выскочит из старой собачей груди. В такие моменты она лижет девушке руки и просит не плакать.
Вот такая у них дружба.
В этот осенний понедельник моросил дождь, лужи отражали серое небо и качали мелкими волнами опавшие листья. А Машки на привычном месте не оказалось. Так было впервые с тех пор, как Галя заметила эту худую рыжую собаку. Девушка растерянно посмотрела по сторонам, зачем-то заглянула в пакет с колбасой и пошла дальше к маршрутке. Но на полпути остановилась. Тревога задребезжала, заскрипела внутри Гали, как ржавые шестеренки старых часов. Вернулась девушка к пустому люку, убедилась, что нет на нем Машки, потопталась несколько минут на одном месте, а потом свернула во двор — может, собака где-то там спряталась от дождя, хотя маловероятно…
— Че, псину свою блохастую ищешь? — услышала Галя за спиной противный голос.
— Да. Вы видели Машку? — спросила девушка пожилую женщину, которая сверлила её глазами и усмехалась.
— Сдохла, — ответила она, злорадно прищурив глаза.
— Как сдохла… — тихо проговорила Галя и почувствовала, как земля поплыла под её ногами.
— Эй, ты че? Сейчас грохнешься ведь! Дворник Машку твою утащил вон туда, к подвалу. Иди, посмотри, может, жива ещё…
Галя одними бледными губами повторила беззвучно последние слова «жива ещё…» и пошла к подвалу. Там, у стены, лежала Машка. Увидев свою подругу, она попыталась встать, но не смогла — завалилась на бок и виновато забила хвостом о мокрый холодный асфальт. Она словно извинялась, что не пришла на встречу, как обычно. Галя встала на колени, провела руками по худому телу собаки и почувствовала, что той больно от любого прикосновения. Машка закашляла, а потом открыла рот и выплюнула из себя розовую пену. «По цвету — как докторская», — успела подумать Галя и сморщиться от нелепого сравнения, как над ухом раздался все тот же противный голос:
— Отраву она сожрала на помойке. Она же помоишная, все жрет, что найдет. А там крыс дворник травил… Ты бы не трогала её, зараза ведь.
— Уходите! Отойдите от меня! Не говорите так. Это Машка, она… — девушка вскочила на ноги и закричала на женщину.
Та сделала удивленные глаза и попятилась:
— Припадошная, что ли? Это же бездомная собака… Че реветь-то?
По лицу Гали текли слезы, дрожащими руками она их вытирала, но из глаз текли все новые и новые — настоящими ручьями.
— Она… Она моя… подруга, — шепотом закончила фразу девушка и снова нагнулась к Машке, которая смотрела на неё уже остановившимся собачьим преданным взглядом. Умерла Машка.
Долго не могла прийти в себя Галина. Она и не знала, что бездомная собака так много места занимала в её душе. От горя заболела девушка, слегла с температурой. И в бреду увидела свою Машку, а может, это был и не бред. Увидела широкое поле с яркой сочной травой, бежит по этому полю рыжая собака с глазами чайного цвета, а лучи летнего солнца гладят её по шелковистой спине. Машка лает — это она так смеется, и прыгает за пестрыми бабочками. Весело так, радостно. Проснулась Галя и заплакала, но на сердце стало легко, отпустила она свою Машку бегать по зеленому полю.
***
Пришла весна. Долгожданная весна. После суровой, молчаливой зимы она явилась праздником, светлым и теплым. Галя расцвела вместе с одуванчиками, которые смеялись от горячих солнечных лучей и стремились поскорее стать взрослыми — круглыми и пушистыми. Девушка прыгала через лужи на высоких звонких каблучках, в коротенькой юбчонке и бросала дерзкие взгляды на прохожих. Прибежала она домой — быстрая и счастливая, как чистый ручей, открыла окно, чтобы впустить в душную квартиру весну, распустила волосы и закружилась по квартире. Запела Галина во весь голос, так ей было хорошо, и почувствовала на себе тяжелый взгляд. Отчим. В дверях стоял пьяный дядя Слава. Галя увидела, как налились кровью его безумные глаза. Мужчина облизал шершавые губы и пошел, шатаясь, на свою падчерицу.
— Иди сюда, шалава, — промычал алкаш, спуская с себя помятые штаны.
Девушка замерла, испугано попятилась назад, но отступать было некуда — за её спиной стоял старый потертый диван. Отчим грубо толкнул её в грудь и навалился всем телом.
— Не надо, пожалуйста… — захныкала, как ребенок Галя, но это только подзадорило дядю Славу.
Он начал шарить по ней руками, пытаясь стащить с неё колготки. Страх сдавил девушке горло, Галина не могла из себя выдавить ни звука, только скулила, как маленький щенок, упираясь в грудь пьяного кобеля.
— Заткнись, дура, а то хуже будет… — дыхнул на девушку перегаром насильник, и она замолчала, крепко закрыла глаза и приготовилась умереть от боли и отвращения.
По комнате пронесся ледяной ветер, створка окна с грохотом захлопнулась, и осколки стекла полетели на пол. Дядя Слава перестал кряхтеть и возиться, он испуганно оглянулся назад и закричал неожиданно визгливым голосом:
— Прочь! Пошла вон, паскуда! А-а-а…
Потом он завыл и задергал ногой. Галя воспользовалась моментом и выскочила из-под отчима.
Она увидела её — свою Машку, которая беспощадно вгрызалась в ногу мужчины. Девушка застыла посреди комнаты в разорванных колготках, в слезах и с открытым ртом. Она не верила своим глазам. Машка, рыжая Машка, рычала, как лев и сверкала глазами, полными ярости. «Беги!» — пронеслось в голове у Гали, и она побежала. На пороге своей квартиры обернулась Галя и крикнула:
— Машка, спасибо! Ты — мой Ангел-хранитель!
Вечером позвонила Гале мать, позвала домой и сухо сказала, что дядя Слава помер: «Упал пьяный и ударился виском о трельяж, но вот полицейские, гады, не отстают, говорят, что на ноге у трупа следы зубов какого-то животного. Расследовать будут».
Автор — Вероника Сооль