Просто котиньки

Именно так думают мои котиньки, встречая меня каждый день. Глаза их с тревогой обшаривают меня с головы до ног — не притащила ли еще кого-нибудь? «Лучше бы ты пила и таскалась!» — написано у них на мордах. И каждая благополучно забыла, что когда-то была притащена с улицы их сумасшедшей мамкой.

Но речь не обо мне. В самом начале организованной зоозащиты в нашем городе, девушки снимали небольшое помещение, используемое под стационар и передержку. Это была хибара, расположенная на старом кладбище, куда девчонки ездили убираться по графику.

Зима. Мороз. Темень. Плетутся закутанные фигуры по кладбищу и разговаривают:

— Настька, только не проговорись! Сашка не должен знать, что я сюда езжу котиное говно убирать.

— Ой, можно подумать, я с твоим Сашкой по душам разговариваю каждый день…

— Все равно. Понимаешь, — Катя остановилась и смахнула набежавшую соплю, — я чувствую, что это серьезно. Это мужчина, за которого я хочу выйти замуж…

Они подошли к кладбищенским воротам, потянули на себя заиндевевшую калитку и двинулись едва заметной тропинкой среди занесенных снегом могил.

— Я уже не знаю, как его отговаривать — он все рвется меня встречать вечером. А что я ему скажу: «Приходи, милый, на кладбище…» Он ведь думает, что я такая вся из себя фея, а я котам хвосты кручу. Мужики всего этого вообще боятся, как огня. Мать-зоозащитница — горе в семье… Короче, знать он ничего не должен.

Настя покивала головой. Замуж это серьезно.

Прошло несколько месяцев, снег стал таять. Темнело теперь позднее, и шлепать вечером через кладбище было гораздо веселее. Катя снова топала через могилы с Настей, и возбужденно рассказывала.

— Ты прикинь, я вчера до Сашки дозвониться не могла. Приехала аж домой к нему, а он медлит, не открывает. Я все передумала, честное слово. Думала, сейчас если бабу у него найду, убью на месте. Он возился минут пять, потом открывает — я пулей в квартиру, обежала все, нет бабы. А он стоит, дверь в ванную собой прикрывает. И пусть он здоровенный мужик, но я его отшвырнула, как фантик. Залетаю, а там — в тазике пищит грязная, блохастая котенка. Мелкая совсем, месяц еле-еле. Он ее там мыл и блох отлавливал. Потом всю ночь через два часа кормил из пипеточки, и спала она с нами. Мусей назвал.

Настя ухмыльнулась:

— А про котиков ты ему рассказала?

— Ага. Он надулся. Почему, говорит, меня с собой не брала…