1
Летит по бездорожью, по дороге,
Минуя рубежи веков и стран,
Скакун неукротимый, быстроногий,
И нет на нём узды и нет стремян.

Ему, как дорогому гостю: «Здравствуй», —
Мы говорим с улыбкой на губах,
Себя вопросом мучая не часто:
«Он или мы, кто у кого в гостях?»

Летит скакун, под ним земля трясётся,
Вокруг роняет пену конь шальной.
И белый след от пены остаётся —
Его мы называем сединой.

Летит пустыней он, дорогой людной,
Он сбрасывает всадника и кладь.
Он скачет прочь — за ним угнаться трудно,
Навстречу скачет — не легко поймать.

Мой друг, нельзя нам жить неторопливо,
Свободных дней у нас в запасе нет…
Летит скакун! Схвати его за гриву,
Вскочи ему, упрямцу, на хребет.

2
Годы детства мои,
как я вас не ценил;
Я мечтал, чтоб вы были короче.
Годы детства мои,
как я вас торопил;
Я спешил, вы спешили не очень.

Время, взяв меня за руку, в юность ввело.
И тогда лишь, начав торопиться,
Закрутило, пошло. И теперь, как назло,
Надо мной пролетает, как птица.

Сколько прожито мной?
Тридцать дней? Тридцать лет?
Или тридцать часов? Я не знаю.
Время, стой! Для чего ты торопишь рассвет
И свидания час обрываешь?

До чего ж твой характер на мой не похож!
«Не спеши!» — заклинаю тебя я.
Я когда-то тебя не ценил ни на грош,
Дни свои, как полушки, швыряя.

Ты спешишь. На деревьях желтеет листва,
Хлещут ливни, мутнеют потоки.
И неделю смололи твои жернова:
Я неделю писал эти строки.

Слушай, чёртова мельница, короток путь,
Что дано совершить человеку,
Поломать тебя, ось твою, что ли, погнуть,
Перекрыть бесноватую реку?

Не прощая бесцельно прожитого дня,
Ось вращается, время несётся, звеня,
С каждым днём всё быстрее, быстрее…
Ход часов мы мечтаем замедлить, старея,
Дети время торопят, его не ценя.

3
Сначала время благосклонно к нам
И вместе с молодостью в изобилии
Рукам дарует силу, свет — глазам,
Уму даёт мечту и сердцу — крылья.

Оно нам зажигает свет зари,
В весеннем небе зажигает звёзды
И каждому из нас твердит:
«Твори!
Дерзай, лети, ты для полёта создан!»

И мы творим, летим, но время вдруг
То, что дало, казалось, безвозвратно,
Как скаредный и вероломный друг,
Всё начинает брать у нас обратно.

Всё отнимает время, как назло,
Всё, чем горды мы были, — силу, память.
Берёт у нас кинжал, берёт седло
И гасит звёздный свет перед глазами.

И мы детьми становимся опять,
Лишённые всего того, что было,
И ничего не можем удержать
Мы пальцами, теряющими силу.

Любимая, поток бегущих дней
Всё заберёт, и спорить с ним напрасно.
Ему не тронуть лишь любви моей:
Ни сам я, ни года над ней не властны.

4
Сегодня поздно я пришёл домой,
Всё отдыхает, всё давно умолкло:
И лампочка, и стол рабочий мой,
И мудрые тома на книжных полках.

Лишь в тишине, пронизывая мрак,
Пульсирует чуть слышное «тик-так».
«Тик-так, тик-так» — мелодия проста,
По жизни с ней уносится частица.
«Тик-так» — и перевёрнута страница
Той книги, что не очень уж толста.

Не спит, не спит суровый счетовод,
Пусть даже сон давно царит над всеми.
«Тик-так, тик-так» — неспешен этот ход!
«Тик-так» — как быстро пролетает время!

Часы идут,
и тикают, и бьют…
Что сделал ты, прислушиваясь к бою?
Или пришлось вести им счёт минут,
Бессмысленно растраченных тобою?!-