— Евгений Борисыч, — процедил сквозь зубы, на Орлова даже не оглянулся, — может, вы мне скажете, что происходит?

— О чём ты?

— Я? — Весело хмыкнул, поражаясь чужой наглости. К столу подошёл, и портфель свой на него бросил. — Я о дочке вашей, красавице… Где она? — От улыбки не осталось и следа, на лице проявился неприятный оскал, правда, Орлова он бы вряд ли впечатлил, если бы речь шла о чём-то другом.

— Эля дома. — Вздохнул тот, но пояснять больше ничего не торопился.

— Понятно, что дома. Что она там делает?

Орлов оправдываться и не собирался, было видно, что-то темнит, но разве его на чистую воду так просто выведешь?

— Позвони и спроси! — Выкрикнул тот, не выдержав напора.

— Так звонил, не отвечает. — Руслан смотрел по-прежнему с укором: его выставляли дураком, а это ох, как неприятно.

— Ну, так это не мои проблемы, ты так не считаешь? Если у вас что-то не ладится, ты не по адресу, знаешь ли.

— Вы ведь её вчера забрали, так? Что происходит?

— Знаешь что, Руслан, — Орлов руки в бока упёр, а затем и вовсе в кулаки их сжал и в стол упёрся, посмотрел с прищуром, — мой тебе совет, как мужик мужику: твоя баба — ты и разбирайся! И меня не вмешивай.

— Я-то разберусь, не сомневайтесь.

Руслан портфель свой со стола стащил, устало, правда, как-то, напрягся весь, шею в плечи втянул, взгляд стал неприятным и опасным, даже прищур был необычным, отталкивающим. Он на секунду задумался, глянул напоследок на Орлова, а тот только руками развёл.

— Руслан, подожди, — окликнул он, выглядел при этом каким-то потерянным, — ты поговори с ней, не дави. Вы люди взрослые, найдёте нужные слова.

— Да уж поговорил бы…

— Она домой собиралась, к двенадцати должна быть, сказала, что обед тебе приготовить хочет.

Казалось бы, после этих слов одному и другому улыбнуться стоит, но, как-то не случилось, они даже не попрощались…