У школьников через каникулы начнется вторая четверть. Будучи ученицей разных классов я более всего обожала вторую именно четверть. Этому существовала масса причин: недлительность прохождения, интимная близость нового года, и на физкультуре во второй четверти по плану значилась гимнастика, а не ужасные лыжи, как это будет потом, в январе. Другими словами, можно было радоваться зиме без всякой наступающей ответственности вроде лыжных штанов и шерстяного свитера отца, неудачно полинявшего и выкрашенного тобою же анилиновой краской в черный цвет.
Я была плохой физкультурницей, зато мы с отстающими на лыжне девочками группировались вне зоны видимости преподавателя и обсуждали, например, гомосексуализм как явление. Одна девочка по имени Ира никак не могла смириться в свои 12 лет с тем, что вот некоторые экземпляры мужчин уходят на сторону; она била себя красным от мороза кулаком по болоньевой коленке и говорила сквозь зубы: дайте мне хоть одного этого вашего гомика! Надеялась переучить. Ира, она чувствовала в себе силы.
А если не про гомосексуализм, то мы говорили иносказательно о любви. Иносказательно, потому что это были скромные времена и никогда нельзя было признаться, что вот мне нравится Вовка и мы вчера целый час болтали по телефону, а может, два или три, потому что в разговор уже вклинилась тетка с телефонного узла и проорала: да вы заткнетесь или нет?! Ссама зззаткнешься, — предложил, допустим, Вовка, и это был какой-то подвиг.
Но все лыжи наступают потом, а вторая четверть такая милая, спокойная, впереди масса времени исправлять годовые оценки, если они вообще кого-нибудь волнуют, и можно ночами без света в своей комнате воображать, что в новом году, который мчится и настанет неизбежно через двадцать, пятнадцать, десять и т. д. дней, так вот в этом году все точно получится, и получится очень хорошо.
А я в общем, и сейчас так думаю, если честно. Вторая ведь четверть скоро, вы что!)))