Королева Геленджика

Главная коррупционерша советского Краснодара

Секретари. Соседи. Конкуренты…

Первую попытку борьбы с тотальной коррупцией в СССР председатель КГБ Юрий Андропов попытался провести ещё в начале 70-х годов. Поддержав Эдуарда Шеварднадзе в его попытке навести хоть какой-то порядок в республиках Кавказа. Однако для многих высших партийных функционеров эти попытки оказались весьма некстати, так как ниточки повели в Кремль. Старые партийцы нашептали Брежневу на Андропова, генсек вызвал его и приказал свернуть разработку партийных деятелей.
Андропов был вынужден подчиниться, но понял, что, если он хочет хоть как-то влиять на ситуацию в стране, ему необходимы свои люди в ЦК. И стал продвигать туда молодых и энергичных партийных деятелей из глубинки: Лигачёва, Воротникова, Шеварднадзе, Рыжкова, Алиева, Чебрикова, Горбачёва. Последний был у Андропова на особом счету.
Мало кому известно, что Михаил Горбачёв рассматривался на должность начальника управления КГБ по Ставропольскому краю в 1966 году. У Горбачёва ведь было юридическое образование, а после окончания МГУ его направили на работу в прокуратуру Ставрополья. Правда, по распределению Михаил Сергеевич проработал всего 10 дней, перейдя на работу освобождённого секретаря ВЛКСМ.
Тогда кандидатуру Горбачёва «зарубил» председатель КГБ Владимир Семичастный. Через три года Юрий Андропов, возглавивший КГБ в 1967-м, предложил Горбачёву пост своего заместителя. Почему будущий генсек не ушёл в КГБ, история умалчивает, но вот хорошие отношения между Андроповым и Горбачёвым сохранились. Не без помощи Андропова Горбачёв в 39 лет стал 1-м секретарём Ставропольского крайкома в 1970 году. Председатель КГБ частенько ездил в Ставрополье отдохнуть.

А вот Леонид Брежнев предпочитал отдыхать в соседнем Краснодарском крае. Который не зря носил звание «Всесоюзной здравницы». В начале 70-х Брежнева сильно мучил артрит, а минеральные источники Краснодарского края ему помогали. 1-м секретарём Краснодара с 1972 года был Фёдор Медунов. Который довольно быстро сошёлся с Брежневым. Особенно Леонида Ильича порадовал «подарок» к 30-летию Победы в Великой Отечественной войне. Медунов восстановил блиндаж, якобы из которого Брежнев во время войны руководил обороной Малой земли. Через год «хозяин» Краснодара становится Секретарём ЦК КПСС.
В это же время Андропов активно продвигает в ЦК Горбачёва. Сначала его прочили в министры сельского хозяйства, затем рассматривали в качестве Генпрокурора СССР, но все не срасталось. А когда Горбачёв стал Секретарём ЦК, Медунов обосновался в Краснодарском крае уже довольно плотно. Секретари соседних крайкомов сразу оказались в противоборствующих группировках. И хотя по номенклатурным раскладам Горбачёв занимал более серьёзную должность (он с 1980 года был членом Политбюро ЦК КПСС), Медунов, пользуясь покровительством Брежнева, считал себя более значимым.

Партийно-ресторанная служба

Андропову тоже было ясно, что с Медуновым необходимо что-то делать. Однако пока был жив Брежнев, что-то сделать с «краснодарским царьком» было проблематично. И председатель КГБ решает «замазать» Медунова громкими разоблачениями коррупционеров, вольготно чувствовавших себя в Краснодаре. Особенно это было заметно в сфере общепита.
Каждое лето в Краснодарский край приезжали миллионы советских граждан. Они хотели отдохнуть от трудовых будней, хоть чуток вкусить красивой жизни. Но в переполненные заведения общепита в курортный сезон можно было попасть лишь через взятку швейцару на входе. Три-пять рублей — и можно спокойно поесть хорошего шашлыка, запив его неплохим вином. Ну, а тех, кто отстаивал очереди в столовые, ожидали котлеты из хлеба, суп без всяких признаков мяса и компот, в котором с трудом можно обнаружить вкус сухофруктов. Все нормальные продукты уходили в кафе и рестораны, где продавались гораздо дороже, чем в столовых.
Особенно в этом отношении выделялся Геленджик. Где распределением продуктов по заведениям общепита занималась глава Треста ресторанов и столовых Белла Бородкина, по прозвищу Железная Белла.

Берта Наумовна, урожденная Король, родилась в 1923 году в украинской Белой Церкви. По паспорту она так и останется Бертой, но представляться в будущем станет исключительно Беллой. А вот фамилии у нее будут меняться с завидным постоянством. Незавидной была лишь судьба ее мужей — все они почили довольно рано и через непродолжительное время совместной жизни с ней. Впрочем, вдаваться в детали подобных совпадений следствие не стало, так как задача перед ним в 1981 году была совершенно иной. Хотя на одном из этапов выдвигалась даже версия ее вербовки нацистами. Как бы там ни было, сменив несколько городов и завладев наследством четырех мужей, в 1951 году Берта перебралась из Одессы в Геленджик. Там она вышла замуж за отставного капитана третьего ранга Бородкина и устроилась на работу официанткой в местный ресторан. Семейное счастье вновь «почему-то» оказалось недолгим. Оплакав капитана, Берта стала единовластной хозяйкой весьма приличного поместья. Как и с кем коротала время вдова, к материалам дела приобщено не было, но только вот карьера ее с того момента резко пошла в гору. После ряда административных должностей Белла Наумовна стала в 1974 году начальником треста ресторанов и столовых курортного города.

В курортном Геленджике ее называли Шахиня — увешанная драгоценностями, в роскошных одеждах она разъезжала по своим владениям, приковывая взгляды обычных советских тружеников. На них самих заведующая трестом геленджикских ресторанов и столовых Белла Бородкина не обращала никакого внимания. Для нее это были «крысы». Так она называла большинство отдыхавших, скрупулезно считавших каждую копейку и порой омрачавших ее счастливую жизнь записями в жалобных книгах: «недовес», «недолив», «хлебные котлеты с отсутствием мяса», «разбавленный чаем коньяк» или «разбавленная водой сметана». Белла не обращала внимания и на это: за счет отдыхавших уже давно были прикормлены нужные люди, начиная с горисполкома и заканчивая ЦК партии в Москве. Тем не менее она помнила, что именно эти «людишки» и есть основа ее благополучия, поэтому на собраниях с подчиненными она могла и побранить их за то, что сметану для посетителей они разбавляют проточной водой: «Разбавляйте кипятком, дуралеи, а то вдруг инфекция!»

Покровительствовал Бородкиной Николай Погодин, в 1974 году ставший 1-м секретарём Геленджикского горкома КПСС.
Связка «королевы общепита» и первого секретаря оказалась весьма крепкой и взаимовыгодной. Погодин был ставленником Медунова, считался человеком его команды. Но была у секретаря небольшая страстишка: любил он молодых женщин. Бородкина постоянно знакомила Погодина с милыми и без претензий девушками. Которые за свою любовь рассчитывали лишь получать ценные подарки. И деньги на эти подарки ему постоянно предоставляла Бородкина. В конвертиках. За что Погодин прикрывал начальницу треста не только от местных правоохранительных и проверяющих органов, но и предупреждал её о комиссиях из краевых, республиканских и даже союзных структур.

Белла Наумовна никогда не скупилась на начальство, тратя «сэкономленные» на народе деньги. Это был залог ее спокойной жизни. Но лишь до определенной поры.

Всегда осторожная в делах Белла погорела вовсе не на махинациях при обсчете посетителей или взятках. Виной стала «клубничка»: незадолго до ареста в контролируемых Бородкиной заведениях стали за отдельную плату и в отдельных комнатах крутить порнографию на видеомагнитофонах. После жалобы одного из высоконравственных посетителей, рассчитывавшего посмотреть боевик, а увидевшего порно, в ресторан пришли столичные силовики. Заказав «кинопросмотр», они убедились в показаниях заявителя и предъявили удостоверения. Стоявший у проектора оператор рассказал не только о порнофильмах, но и обо всем, что знал и слышал о Белле Бородкиной.

«Всё могут короли…»

Белла Наумовна, став начальником Треста столовых и ресторанов и имея над собой «крышу» в виде Погодина, развернулась вовсю. Как настоящий паук она опутала все заведения общепита Геленджика сплошной паутиной взяток. Каждый официант, буфетчик, бармен (не говоря уж о директорах и заведующих), чтобы удержаться на своих местах, обязаны были платить определённую сумму денег ежемесячно. Конвертики стекались к Железной Белле. Откуда часть уходила наверх, часть — в правоохранительные органы, но основная часть оседала у Бородкиной.
Во второй половине 70-х годов в Геленджике существовало твёрдое мнение, что Бородкина (или Геленджикская шахиня, как её часто называли за любовь к ярким нарядам и драгоценностям) может абсолютно всё. Она не на словах, а на деле распоряжалась судьбами людей. И не только её подчинённых, но и почти любого жителя города. Для неё не существовало вопроса, который она не могла решить.
А ещё все прекрасно знали, что Железная Белла вхожа в самые высокие кабинеты. Что она накрывает на стол для самого Леонида Ильича и его приближённых. А потому может позволить себе любую прихоть. Она и позволяла.
Весь Геленджик постоянно судачил о том, в каких нарядах появилась на том или ином мероприятии Белла Бородкина. Она не смущалась демонстрировать своё благосостояние. Не стеснялась заводить молоденьких любовников, закатывала сногсшибательные вечеринки. На которых икра поглощалась вёдрами, а французский коньяк лился рекой. И подобное поведение было связано не только с партийной «крышей». Белла была на короткой ноге со многими воротилами «теневого бизнеса» и ворами в законе.
В конце 70-х годов все всесоюзные воровские сходки проходили именно в Геленджике или его ближайших пригородах. Где криминальным воротилам всегда оказывался тёплый приём и накрывались шикарные столы. Впрочем, знакомство с криминалитетом не спасло Железную Беллу от воровства. В 80-м году её обворовали. Вора нашли довольно быстро, только вот сама Бородкина вряд ли этому порадовалась. Потому что арестованный на допросе заявил, что украл из квартиры 20 тысяч рублей. Резонно встал вопрос: откуда у Бородкиной такие деньги? Но тогда это удалось замять. Из дела исчез «нолик» и сумма ущерба превратилась из 20 в 2 тысячи. Однако данный факт (наличие крупных сумм денег у начальницы треста) не прошёл мимо сотрудников КГБ. И чуть позже сыграл роковую для Бородкиной роль.

Одна из трёх

Когда Андропов принял решение указать Медунову его место, следователи КГБ начали расследование хищений в Сочи. Суммы там крутились ещё более крупные, чем в Геленджике. И проходили они через руки другой «шахини», сочинской. Которую звали Валентина Мёрзлая. Её муж был заведующим отделом горкома КПСС по пропаганде. Так что связка партработник-общепит существовала и здесь.
Андропов сначала хотел сосредоточиться на ком-то одном, но, подумав, решил ударить более масштабно. Сотрудники КГБ взяли в разработку обеих «шахинь». А со стороны партийных органов чистку в торговле поддержал Горбачёв, устроив проверки партийных деятелей со стороны ЦК КПСС.
Нельзя сказать, что его попытки увенчались серьёзным успехом, потому что старая гвардия ещё была в силе и была не намерена сдавать своих. Но эти проверки из ЦК всё-таки немного напрягали местных партийцев, заставляя их вести себя более скромно. А главное — не мешали работать следователям КГБ, своих проблем хватало.
Когда доказательная база на Бородкину и Мёрзлую была собрана, Медунова вызывают в Москву. Видимо, он рассчитывал, что ему наконец предложат пост в ЦК, но действительность оказалась много прозаичнее. Как только Медунов уехал из Краснодара, были проведены широкомасштабные аресты.
Надо сказать, что Бородкина даже во время обыска, когда из различных тайников извлекались сотни и тысячи рублей (всего было изъято денег и ценностей более чем на миллион рублей), была вполне спокойна, улыбалась и утверждала, что ещё до вечера окажется на свободе.
Но на свободу Железная Белла так и не вышла. Её главный покровитель Погодин исчез в неизвестном направлении сразу после ареста Бородкиной. Просто вышел вечером из дома, и больше его никто не видел. Судя по тому, что КГБ искал Погодина весьма активно, так как тот мог знать ОЧЕНЬ много, комитетчики не имели отношения к этому исчезновению. Затем последовали смерть Брежнева и громкая отставка Медунова. Бородкина так и осталась в тюрьме.
Чтобы хоть как-то облегчить свою участь, Железная Белла заговорила. Она подробно рассказала о том, кому и за что давала взятки, раскрыла все схемы махинаций с неучтёнными продуктами, порядок «отмыва» денег, рассказала о чёрном валютном рынке, где вертелись даже не сотни тысяч, а миллионы. И не рублей, а долларов.
Так же как и Юрию Соколову, директору «Елисеевского», откровений Бородкиной не простили. Она стала третьей женщиной, которую расстреляли в СССР в период с 1960 по 1991 годы.
Две других были приговорены к расстрелу — за массовые убийства (Тамара Иванютина за серию отравлений, Антонина Макарова за участие в массовых расстрелах советских военнопленных), и только Бородкина была приговорена к расстрелу за миллионные хищения и взятки.
Приговор был приведён в исполнение в августе 1983 года.

Журнал: Запретная история 14 (31), 2017 год
Рубрика: Архивы Кремля
Автор: Игорь Щеглов