Сколько колыбельных, а никто не спит,
Голос оборвётся стебельком травы.
Ночью пролетает над заводом кит,
И летит вдоль улиц стынущей Москвы.
Он почти невидим, он почти что дым,
Но поднимешь к небу сонные глаза,
Кит посмотрит строго из таких глубин,
Где закаты зреют и гудит гроза.
Но у нас над крышей — звезды и огни
Спутников далёких. Тишина и снег.
Здесь не спим спокойно только мы одни:
Колыбельный шёпот, грустный человек.
Спящим — звонкий оклик из нехожей тьмы,
Голоса и лица, двери и дома…
Мы попали в сети вьюжные зимы,
Или в нас попала, как в силки, зима.
Значит всё без цели, значит всё смешно,
Значит должен голос мой заледенеть.
Кто там смотрит жадно в чёрное окно?
Нам нельзя, бессонным, говорить про смерть.
Сколько колыбельных, не слыхал бы век,
Век бы не метался взглядом по углам…
И сорвётся голос, как февральский снег,
И запахнет морем утренний туман.