Тётка Оля строго осмотрела своих помощниц. Только что повара накормили первую партию учеников — начальные и средние классы. Примерно через час пожалуют старшеклассники и хуторская администрация.

— Нюрка, ты сегодня на поля обед повезёшь.

— А чё я? — подбоченилась та. — Вон, Маня ещё ни разу обеды не возила. Пусть попробует.

Старшая смены нахмурилась.

— Как станешь начальницей, так и будешь командовать. А пока делай то, что велят. Не умничай.

Нюрке и самой хотелось вырваться из душной кухни. Распоряжению старшей она в тайне обрадовалась. Спорила больше из вредности и по привычке. Об этом все догадывались, и Маша, улыбнувшись про себя, всё же осмелилась спросить:

— Тёть Оль, а меня когда-нибудь пошлёте обеды возить?

— А мы с тобой, девка, вместе поедем, как только у школьников каникулы начнутся. Покажу, что и как делать, — ответила та, наливая горячий узвар в крупный бидон.

Маша всегда удивлялась поварской таре. У бидонов стенки двойные. Нальёшь туда горячее, оно даже на морозе не остынет. Не бидон, а огромный термос. Тётка Оля закрыла крышку и намертво прижала её к горлышку бидона хитроумной защёлкой. Теперь ничего не прольётся, даже если бидон опрокинется.

Повара приготовили у дверей тару с обедом и ящики с посудой для колхозников. За окном мелькнул сероватого цвета уазик и вскоре дверь кухни с чёрного хода отворилась.

— Ну, что, девчата, готово? — весело спросил густой бас с хрипотцой.

— Готово, Ерофеич, готово. Ты дверь-то прикрой, холоду напустил. Щас вынесем, — тут же отозвалась тётка Оля. — Куда распаренная? — прикрикнула она на Машу, подхватившую судно с салатом. — Пальто накинь, заболеешь.

Наконец, уазик загрузили, и Нюрка устроилась на сидении машины рядом с водителем.

— Ну, всё, — звонко крикнула она, — я поехала.

— Езжай уже, — махнула рукой старшая и, вытерев пот со лба, устало велела: — Пошли, столы для старшеклассников и администрации готовить надо. Потом ужин для интернатовских.

Уазик, выстрелив выхлопными газами, развернулся и уехал, а повара вернулись в свою вотчину. Вскоре пришли дежурные ученики по столовой от школы и стали помогать поварам расставлять тарелки с первым и вторым и стаканы с компотом на столах.

Маша направилась ко входу. Ровно через две минуты прозвенит школьный звонок. Вон он, школьный двор, прямо напротив хуторской столовой. И школа с белоснежными стенами в середине, и сад школьный, и стадион, а чуть в стороне колхозный интернат. Строили так, чтобы детворе удобно было, чтобы всё рядом.

Маша встречала двух девочек, росших без матери. Та умерла совсем недавно. В ладони зажала несколько карамелек. Девочки были нездешние. В школе учились ребята и из других хуторов, дальних. Колхоз для них отстроил двухэтажное здание интерната. Там и жили ребята до выходных или каникул. Повара готовили для них и завтраки, и обеды, и ужины. Иногда Маше хотелось приготовить для интернатовских что-нибудь необычное, побаловать, и тогда из-под её рук выходили булочки в виде слоников, кораблей, черепах, птиц; пироги, украшенные цветущими садами и полянами цветов. Тётка Оля только головой качала на все её художества, но не запрещала. Иногда даже совет давала, как лучше с тестом поладить, чтобы и слушалось, и мягким, живым, оставалось.

— Ох, и язык у тебя, Нюрка, чисто бритва, — с досадой крякнул Василий Ерофеевич, шофёр уазика, после очередной словесной перепалки со своей пассажиркой. — Ты ж мужу всю плешь проешь, со свету сживёшь, ежели что не по тебе.

— Так пусть всё по мне делает, — заливисто засмеялась Нюрка, — и будет у нас с ним совет да любовь.

— Да какой с тобой совет? Ты своему мужику дохнуть свободно не дашь, -хмуро возразил дядька Вася.- Всё, приехали. Высаживайся.

Колхозники уже спешили на перерыв. Кто-то помогал Нюрке вытаскивать бидоны с обедом и ящики с посудой. Три длинных стола и скамьи вокруг стояли под навесом, туда и понесли всё привезённое Нюркой. Вскоре стало шумно. Колхозники галдели и просили повариху налить борща погуще, да положить котлету побольше, а ещё лучше, сразу две. Нюрка с удовольствием острила и отшучивалась в ответ. Павел глянул на повариху и захотел увидеть Машу. Желание было таким сильным, что, подчиняясь ему, Павел попросил:

— Ерофеич, отвези меня в хутор. Потом вернёшься.

— Поехали, Пал Николаич, — кивнул головой дядька Вася, туша папиросу о подошву сапога.

Машину трясло на колдобинах, а Павел улыбался. Скоро он увидит Машу, её смущённую улыбку, глаза. Хорошо-то как… Почему же так хорошо?

(Окончание следует)

Выложенное:
#1160638 — начало
#1160778 — продолжение