Неизвестные ПРАВИЛА ЖИЗНИ неизвестного Михаила Пришвина
Писатель, Москва, умер 16 января 1954 года в возрасте 80 лет

«Cочинителю лучше быть талантливым дураком, чем разумнейшей и человечнейшей бездарностью»

* * * * *

Начинается жизнь радостью и кончается унынием смерти. Есть люди, которые нарочно мучают себя всю жизнь, чтобы достигнуть смерти, как радости избавления от мучений жизни.

Бывает, мелькнет: «вот сейчас разденусь, сяду отдохнуть, покурю» и прямо вспомнишь с болью, что никогда больше не покуришь. Очень мне это напоминает время влюбленности, когда убедился, что не любит она меня и нужно все бросить.

Не робеть во дворце после хижины, не стесняться хижины после дворца — это все пустяки. Но быть убежденным во всюдности жизни, в том, что нигде ты не будешь один, везде одинаково явится к тебе равный человек, — это завоевание, это счастье человеческое и я им обладаю.

«Море лесов» — странное выражение, и немного обидно за лес: море морем, а лес сам по себе не хуже, по мне, так и лучше моря.

Из научных книг интересны те, которые отвергают что-нибудь общепризнанное.

Вы спрашиваете, почему я так много пишу о животных и так мало о человеке, я вам открою причину: сердца не хватает на человека.

Слышал не раз от женщин, потерявших близких людей, что глаза у человека умирают раньше всего. Иной раз смотришь в глаза незнакомого человека и понимаешь с ужасом: «А вот он завтра-послезавтра умрет!» И хочется и убежать, и пойти с ним выпить водки…

Раньше эпитет «государственный» в отношении ума чрезвычайно был сильным и, казалось, не было большего возвышения, если сказать «государственный ум». С тех пор как, однако, была объявлена перспектива о кухарке, управляющей государством, мало-помалу эпитет «государственный» потерял свое обаяние. Даже напротив.

Первое трудное дело в жизни — это жениться счастливо, второе, еще более трудное — счастливо умереть.

Жизнь гениального человека лично пуста и вся целиком распределяется в деле для будущего. Я, счастлив, что не гениален!

Красота сама за себя часто расплачивается смертью. Чтобы создавать красоту надо быть готовым к смерти. Ты создал красоту и умер. Пусть! Но зато, за красотой — все идут, не помня зла. А, быть может, и тебя вспомнят. Но это уже совсем неважно.

Достоевский и Гоголь — писатели с воображением, Пушкин, Толстой, Тургенев исходили от натуры. Я пишу исключительно о своем опыте, у меня нет никакого воображения.

Спрашивать писателя о «тайнах его творчества», мне кажется, все равно, что спрашивать от козла молока. Дело козла полюбить козу, давать молоко — это дело козы.

Боюсь операционного стола и математики: хирургия — ужас для тела, математика — для головы.

Человеческий сукин сын воспользовался идеей личного бессмертия с трагедией распятия для своего житейского благополучия

Назначение человека на земле — нарушить весь естественный порядок жизни и создать свой. Но обязательно — порядок, и, обязательно, — тоже естественный. И, главное, чтобы новый порядок жизни не тронул и комочка земли жизни прежней. Иначе, лучше сиди, и ничего не создавай.

Охота портит собаку.

Если мне захочется написать книгу о натаске собаки, то она должна раскрыть процесс творчества, как процесс оформления ее личности.

Было у нас в России два великих обмана свободы: одна свобода крестьянская, кончилась свободой без земли, другая свобода, рабочая: закончилась свободой без образования.

Сердце охотника, как порох, взрывается и вдруг сгорает, не оставляя ничего.

Мужчина должен быть властелином своего чувства, женщина должна отдаться, — на этом построена вся человеческая жизнь.

Сила писателя в его писании, но «как человек» он слабее даже всякого самого маленького лейтенанта. Вот почему всякая женщина непременно делает писателя своей собственностью и в лучшем случае относится к нему, как к своему ребенку, и защищает его, как курица.

Русские дураки охотно превращаются в тараны для разрушения русской народности. Они и не замечают этого. Им главное — всем вместе ухнуть! Ненавижу эту песню, даже в исполнении Шаляпина… «Э-э-эй, ухнем!» Мне тут же начинает казаться, что сейчас свора русских дураков с безразличными лицами протаранит стену моего дома и пойдет дырявит все стены на своем унылом пути.

Если ты хочешь понять ребенка и дать ему самую лучшую для него игрушку, то ты должен понять и почувствовать себя ребенком, и только в этом случае ты угадаешь с подарком. Взрослые чаще всего смотрят на подарки для детей со своей колокольни.

Кабан опасней медведя, после тигра самый опасный зверь. Кабан, если свалил сам, то изрубит до конца, а с медведем можно еще и побороться.

Горы только издали имеют форму, а когда на нее взойдешь, то она — как дом, Вошел в дом: разные комнаты, чуланы, кладовые, уборные, коридоры, а крыши не видно. Нет крыши.

После новой конституцией [1936 года], после расстрелов чувствую в себе звериный упадок и то особенное восприятие русской жизни, когда видишь, что она, в существе своем, выражается пятью словами: «на х@й мне это все». Звериный упадок настолько силен, что в буквальном смысле хочется убежать в лес, в чащу и чувствовать себя с кабанами, медведями совершенно по-братски. Такая вот утопия…

Попробуйте так вдумчиво прочитать хотя бы за один день наши центральные газеты, и вы тогда, я уверен, вроде меня оденетесь в противогаз.

Есть птицы поползни, они в поисках своего червячка могут бегать по дереву даже и вниз головой. Среди людей есть тоже такие, готовые ради своего червяка тоже ходить вниз головой.

Хвощи похожи на минареты, и я рассматриваю, нет ли на их высоте муэдзинов каких-нибудь маленьких, чтобы кричали вниз маленьким насекомым.

А я думаю, никто не судит, не распределяет, и дорога в рай или ад для всех свободна. Большинство просто не находит никакого удовольствия себе в раю и предпочитает идти в ад, где вино, карты и все удовольствия. Но я думаю, если хорошенько взяться, можно многих захватить с собой в рай, и это есть творчество.

Доброе дело надо делать или с совершенно холодным расчетом, или же беспамятно: сделал на ходу и забыл. Но когда сделавший чувствует некоторую усладу и приятность, то тогда всегда это доброе дело ему потом обернется злом.

Машинистка, пока неважно печатает, очень интересуется твоей работой и всегда знает и может рассказать содержание оригинала. Когда же она достигла настоящей техники, то перестает понимать написанное и работает бессмысленно, зарабатывая, конечно, денег больше, но проклиная свой бессмысленный труд и тебя вместе с ним

Какая же именно причина лишает дикаря удивления от звуков радио?

Ехал по городу на велосипеде, и один какой-то недоброжелатель крикнул: «Смотри, говно сзади горит». Это из блатного языка, голос из того страшного мира, в котором не может быть примирения с культурой: он был до этой революции, останется до новой революции и говно будет гореть вечно, пока будут революции.

Человеку развитому смерть страшна не болью, а разрушением плана.

Главное горе портретной фотографии — это что люди стремятся изобразить собой, что они «снимаются». А в литературе этому точно соответствует, когда писатели «сочиняют». Пошлее этого сочинительства нет ничего на свете.

Матерное слово — это анархическое разрешение дипломатических и моральных запутанностей.

Дарвин, как прислуга у господ, подсмотрел в делах Божиих фрагмент его творчества и побежал на двор голосить об этом дворне.

Слава поэту нужна. Она похожа на шест, которым гоняют голубей, чтобы они летали и не рассиживались. А поэт, преданный славе, летает, как голубь, под свист мальчишек.