Осень незаметно подкралась к своей середине. Темнеет уже быстро, но вечерами еще тепло. Коты Чернуха и Беляшик счастливо посапывают на лоджии.
И кабы Горький заместо птичьих
Писал бы песню «О славной кошке»,
То песнь о кошке была бы краткой:
Все тихо в доме. Тепло и сыто.
Что еще нужно довольной кошке?
А вместо строчки:
«Безумству храбрых поем мы славу!»
Вписал бы строчку:
«Безумно вкусно поем я мяса!»
В таком настроении умиротворенной меланхолии пребывали мои коты до тех пор, пока…
Пока с внешней стороны окна не раздался подозрительный шум, будто кто-то осторожно крался по узкому карнизу за остеклением лоджии. Чернуха подняла голову и злобно зарычала в сторону чуть приоткрытой створки окна.
— Не бойся, я с трубой, — подбодрил ее шепотом Беляшик и крепко сжимая лапками обрезок лыжной палки, подобрался ближе к створке, чтобы нахлобучить любого, будь это наглый голубь, залетный целлофановый пакет или Чужой, ускользнувший от космического лейтенанта Елены Луизовны Рипли.
— Эй, фофеди! — Послышалось из-за окна, — откфывайте, флюни текут, фкольфко.
— Ма-а-ачи козла! — заревела Чернуха так, что замахнувшийся было Беляшик аж присел. Так непроизвольно приседают тягловые кони в момент выстрела тяжелого полкового орудия. Кони знают, что это их орудие, что они его таскают с плацдарма на плацдарм, но во время выстрела ничего с собой не могут поделать и все равно пугаются.
Беляшик отставил свою импровизированную биту, распахнул окно и помог выбраться с карниза Рыжику — соседскому коту, держащему в зубах хороший кусок чего-то вкусно пахнущего.
— Здорово, Рыжец! — Вскричал радостно Беляшик и обернувшись к кошке облегченно выдохнул, — отбой тревоге, свои на пороге.
— Вот своим и врежь как следовает! — Продолжила обиженно хорохориться недовольная Чернуха, отвернулась и добавила злобно, — мало что ли он позавчера у нас из мисок наворовал? Ведь все сожрал! И как только лезло в мерзавца?
— Соседушка, — рыжий аккуратно положил принесенный кусок мяса на полку и уже без дефекта речи спокойно заговорил, — я же пришел объясниться за тот случай. Вот, мяска мириться приволок.
— Ну и выкинь то мясо на помойку. Вместе с лживым рыжим котом и выбрось, — все еще обижаясь и не поворачиваясь к нему ответила Чернуха.
— Короче, случился форс-мажор, — продолжил не обращая на чернухину показную обиду Рыжик, — хозяева мои уехали в деревню на свадьбу на день, а задержались на три. У людей так бывает. Свадьба, водка, драка, менты, звонки знакомым, поиск компромиссов, снова водка, но уже с ментами. А там и третий день — баня, святое! Вот я на третий день и стащил у вас жрачку с голодухи-то.
— А прийти, да попросить нормально, по кошачьи не судьба? — Втянулась в разговор кошка.
— Я как-то с голодухи ошалел, да и стыдно было признавать, что голодаю, что бросили меня. Я же понтовитый кот.
— Ну, да, понты дороже денег, согласилась кошка, — ладно показывай чего принес-то?
Рыжий расплылся в улыбке: — мои с деревни понавезли всякого, я и утащил шматок конской буженины. Как ты любишь.
Медленно положи колбасу на пол и отойди к стене.
Медленно положи колбасу на пол и отойди к стене.
Чернуха заметно оживилась, — подожди, погодь… из конины? Как та, что ты на новый год притаскивал? — А ну дайте, я коняшку погрызу, — кошка растолкала котов и с разбега впилась зубами в буженину.
— А сейчас, — голосом Дроздова стал комментировать ее действия Беляшик, — вы видите как молодая самка пантеры вида Panthera pardus, загнала лошадь и забыв о своем потомстве, в азарте охоты, спешно утоляет голод. Но насытившись, она обязательно отнесет кусочки свежего, еще теплого мяса своим маленьким детенышам. Развитый материнский инстинкт весьма характерен для этого представителя семейства кошачьих, — тут Белка повысил голос, — И она! Никогда! Не забудет! Поделиться!
— А! Да! Ешьте, пацаны, ешьте, чё вы, — услышав наконец акценты в последней фразе Беляшика, смущенно предложила Чернуха, не прекращая жевать.