Вечереет на даче, в фарфоровых стенках чай прячет летнее солнце в расплавленном янтаре. Междумирье, мираж, ее 25й час, тайный орден, роза, камень, мальтийский крест. Вот плетеное кресло, и плед, и знакомый дом, за рекой на крутом берегу заповедный лес. У нее на ладони — линии двух родов: сохранить, передать, приумножить, оставить след. Если есть что-то большее — стоит за ним пойти, если время подвластно искусству — о чем жалеть? В каждом слове есть музыка — самый простой мотив для того, чтобы нам продолжиться на земле. Вечереет на даче, она подбирает цвет, по канве событий идет непростой узор. И отныне каждая книга имеет вес, в каждой мелодии слышится этот зов. Это тонкое время сумерек, смыслов, снов, водных лилий, линий, теплого волшебства. Все, что станет новым, вырастет из основ, только избранным прикажет существовать. Ее воля железна, но поступь ее легка — нынче радость иллюзии больше, чем просто жизнь.
Твоим пьесам нужны декорации на века.
Галереи Гонзаго, южные рубежи.