Крохотный котёнок, кровь на драном ухе,
Изо всех силёнок притулился к суке.

Старая дворняга тяжела на вдохе,
Бьёт озноб беднягу да заели блохи.

Ноет бок паршивый, голод режет брюхо
И во взгляде псины жизнь почти потухла.

Но котёнок малый спит, того не зная.
Видит снова маму, с ней во сне играет.

И мурчит приблудший серенький калачик,
Как домой вернувшись в том тепле собачьем.

…Ночь накрыла мраком, стужа зазвенела.
Поутру дворняга тихо околела.

За часок остыла и окоченела,
На глазах-пустышках грусть заледенела.

Жмётся в шерсть котёнок, холодом разбужен.
Он продрог спросонок, сжался неуклюже.

Жалобно мяучит — мёрзлый бок не греет.
Плачет в мех колючий, а мороз — лишь злее.

Обжигая, дышит в мордочку позёмка,
Но никто не слышит серого котёнка.

До него нет дела людям торопливым.
Стал от снега белым, отряхнуть — нет силы.

Хочет он умчаться в сон к любимой маме!
И, мяуча часто, навсегда, вдруг, замер.

Носиком уткнулся в твёрдый мех собачий.
Кто домой вернулся — тот уже не плачет…

Богдан Филатов