…Борис Михайлович Скосырев, оглядываясь на сделанное в жизни, мог бы, наверное, сказать о себе словами Анны Петровны из чеховского «Иванова»: «Я, доктор, начинаю думать, что судьба меня обсчитала». Потому что самый главный парадокс его судьбы — в том, что он если и не забыт, то окружен стеной умолчания даже в том государстве, которому подарил его первую конституцию. И начал реформы, уже тогда, в далеких 30-х годах прошлого века, которые заложили фундамент нынешнего экономического процветания страны, ибо начали превращать ее в налогово-финансовый рай для иностранных инвесторов.

И, разумеется, для граждан, которые, в итоге, обрели свое независимое государство и сегодня не платят почти никаких налогов. Незачем: чиновничий госаппарат малочисленен, в экономику он почти не вмешивается, собственных вооруженных сил нет, а полицейских — всего несколько десятков, да и охраняют они всего лишь камеру предварительного заключения в столице, потому что отбывают наказание преступники в других странах. Рай! Картинка!..

…Но Скосырев, подводя итоги, ничего такого не сказал при жизни. И уже не скажет сейчас даже посмертно, в мемуарах, потому что единственный официальный документ о нем — это досье от 28 июля 1934 года в МИД Великобритании. Да есть еще документальная книга каталонского писателя Антони Морель-и-Мора «Борис I, король Андорры», которую он посвятил своей бабушке, лично знавшей героя повествования. Все!

Зато слухов, сплетен, версий, тайн и недосказанности о жизни этого человека — хоть отбавляй. Даже фамилию его одни пишут СкосЫрев, а другие — СкосАрев. А на его предполагаемой могиле в немецком городе Боппарде, близ Кобленца, он обозначен как Boris von Skossyreff, умерший в 1989 году. Но вот год рождения — 1900-й — указан неверно, с чем согласны все вольные или невольные биографы этого человека. И дату смерти его тоже оспаривают: часть исследователей считает, что он умер еще в 1944 году в концлагере Верне, расположенном неподалеку от древнего французского города Перпиньян. Города, из которого он, кстати, начал свой путь к короне. Кольцо судьбы как бы замкнулось. Но замкнулось ли?..

…Родился же Борис Скосырев (чаще всего его называют именно так, и с этим согласимся и мы) 12 января 1896 года в Вильно, в русской (белорусской) дворянской семье. Как потомственный дворянин, в положенное время вступил в офицерское училище, закончил его, служил на Балтийском флоте. После октябрьской большевистской революции воевал на стороне белогвардейцев, был ранен и вместе с ними покинул Россию. По одним данным, с войсками Николая Юденича ушел в Финляндию, а потом и в Великобританию. По другим — с войсками Петра Врангеля перебрался из Крыма в Турцию, а оттуда во Францию.

И уже в дыму и пожарищах гражданской войны в России биография Скосырева начинает терять четкость во всем: в датах, в роде занятий, в отдельных событиях. Даже в воинском звании есть разночтения: одни утверждают, что он был всего-навсего мичманом, другие — капитаном или штабс-капитаном, третьи повышают до полковника. В биографии же за границей вообще начинается какая-то фантасмагория. И жизнь Скосырева до 8 июля 1934 года — это необычайно загадочная и чарующая своими неожиданными перепадами — взлетами и падениями, встречами и разлуками, реальностью и фантазиями — смесь выдумки и реалий, мечты и действительности, тайны и откровений. Скосыреву могли бы позавидовать самозваные легендарные графы Монте-Кристо, Сен-Жермен и Калиостро, вместе взятые.

То, что в жизни удалось Скосыреву, до него оказалось под силу разве что Луи-Наполеону Бонапарту, который из президента стал императором Франции, да графу-самозванцу Морицу-Августу Беневскому, закончившему свою богатую авантюрами и приключениями жизнь от шальной пули в бою… королем (императором) Мадагаскара. Но Луи-Наполеон хоть сам был каким-никаким принцем, сыном голландского короля Людовика и племянником Наполеона Бонапарта. А Беневский жил и предавался авантюрам во второй половине XVIII века, когда все в мире было запутанно и шатко, и каждый, кто был смел и удачлив, мог провозгласить себя графом или монархом где-то на окраинах ойкумены и со шпагой в руках защищать свои завоевания. Скосырев же вышел на международную арену авантюристов и заявил претензии на корону в первой трети ХХ века. После крушения трех великих империй — Российской, Германской и Австро-Венгерской (а Французская пала еще в XIX веке вместе с Луи-Наполеоном). В разгул республиканизма и подъема первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян, возникшего на обломках именно империи.

Но, видимо, как плох тот солдат, который не мечтает быть генералом, так и тот не настоящий авантюрист, кто не мечтает стать королем. Скосырев мечтал и стал им! Ненадолго, всего на полторы недели, но стал!

…То вообще было странное и удивительное время — между двумя мировыми войнами. Заканчивалась эпоха первооткрывателей и первопроходцев, поставивших свои флаги на Южном и Северном полюсах. Подходила к концу пора искателей славы и авантюристов, ловивших свою рыбку в мутной воде крушения старого и рождения нового миров. Укоренялась эра изобретателей и миссионеров научно-технического прогресса, даривших людям свою новую философии бытия и плоды технократии, навсегда меняющие жизнь во всех ее проявлениях — от чувств до быта. Век ХХ уверенно и навсегда сдувал со своих костистых мослов изысканную возвышенность и элегантную вычурность «века серебряного», срывал последнюю паутину былого аристократизма, венчающего бытие, и прогонял миражи наития и вдохновения. Суровая прагматика индустриализации сменяла хрупкую романтику духовного освоения мира. А сам мир только-только завершил один кровавый передел, и победители чванливо сибаритствовали и почивали на лаврах, не желая видеть, как в конвульсиях «Великой депрессии» начинался новый, еще более кровавый разлом в человеческой истории. «Очи черные» в модных салонах соперничали с «Интернационалом» на улицах, но никто не хотел прислушиваться к прорывающимся сквозь эту какофонию звукам бравурных военных маршей Третьего рейха,…

…Возможно, свою роль в судьбе мичмана-штабс-капитана-полковника сыграло то, что после бегства из красной России он оказался все-таки в еще одной империи — Британской. А потом — при дворе царствующей голландской королевы Вильгельмины. Там, в Британии, он, по его словам своим соратникам, стал бароном, а после 1925 года уже в Голландии, — графом Оранским. Биографы Скосырева утверждают, что в Британии он служил в королевских ВМС и МИД и — как профессиональный шпион, завербованный еще во время Первой мировой войны британскими спецслужбами, — выполнял всякие «деликатные» поручения в Японии и США. Какие — история умалчивает. Молчит пока и упомянутое досье в МИД Великобритании. Но оно там есть…

Скосырев вообще и по виду был воплощением авантюриста и искателя приключений в книжно-романтическом, как говорится, смысле этих слов. Монархист, антикоммунист, ценитель красивых женщин и такой же красивой жизни. Путешественник и географ-любитель, знаток традиций и новатор восприятия бытия. Харизматичный, смелый, даже отчаянный, но умный и расчетливый, если это нужно, склонный к сочувствию, необыкновенно талантливый в изучении языков и к тому же великолепный оратор — таким запомнили люди, знавшие его. А еще неизменные атрибуты «человека из высшего общества», щеголя того времени: цветок в петлице, монокль в глазу, набриолиненные волосы. Историк Андрей Гончаров утверждает, что сохранилось описание его внешности: «Высок, голубоглаз, всегда свежевыбрит. Нос прямой, под ним светлые усики. Узкая дорожка пробора разделяла белокурые волосы на две неравные части. Правая рука всегда занята серебряной рукояткой тросточки».

А еще этот высокий блондин с тросточкой, судя по всему, очень любил покинутую Россию и хотел осчастливить весь мир. Ну, если не весь, так хотя бы какую-нибудь его малую часть. А для этого нужны были деньги, соратники и объект для осчастливливания. Все это он и искал параллельно. И нашел-таки!

Как уже было сказано, в 1925 году как человек без гражданства, апатрид (это было распространено среди русских эмигрантов первой волны, мечтавших вернуться в Москву на белой лошади) Скосырев, даже не уволившись официально со службы на флоте, перебирается из Англии в Голландию. Чем он там занимается конкретно, доподлинно не известно. Но он путешествует, оказывает какие-то услуги королевскому двору и принят в высшем свете как «барон» и «граф Оранский», называющий себя к тому же «лучшим другом короля Испании». В 1931 году он женится на женщине из Марселя. Она старше его на 10 лет, но богата. Это обуза, но и деньги. А значит, и возможности заводить новые связи в аристократических и чиновничьих кругах.

В 1932 году Скосырев перебирается в Испанию. По одним данным — с молодой любовницей. По другим — с некоей Полли П. Херрд, богатой английской миллионершей, которую он ласково и изысканно называл «Ламарес». Может быть, потому, что так величали четвертого фараона из XII египетской династии Аменемхета III, который в начале II тысячелетия до н. э. построил себе знаменитую гробницу-лабиринт.

Но как бы там ни было, а в 1932 году Скосырев появляется в городке Ситгес на Плайя де оро и регистрируется в тамошнем отеле как подполковник голландской армии. В самом известном ресторане Ситгеса он элементарно хлестаковствует: весело проводит время, кутит, поит местный «высший свет» и рассказывает, какой он знатный, важный и высокопоставленный человек, «знакомый с королями». В полицейские же протоколы он попадает после ареста в Барселоне, где попытался, судя по всему, незаконно сдать в ломбард драгоценности и подарки Полли.

Скосырева объявляют персоной нон грата в Испании. Он перебирается на Мальорку. Но это тоже Испания, и в том же году его депортируют и оттуда. Он поселяется на юге Франции, откуда и попадает в Андорру, маленькое «карликовое» государство, зажатое в Пиренейских горах между Францией и Испанией. Там он становится свидетелем так называемой «андоррской революции» августа-сентября 1933 года, и, не исключено, именно тогда у него и возникает план возглавить эту страну в качестве ее… короля.

Андорра, страна Шести Долин, к тому времени — это небольшое княжество, которое с 1278 года по так называемому «акт-пареажу» (совместному обязательству об опеке) находилось под двойным управлением викариев (вигье), представлявших Урхельских епископов со стороны Испании и королей, а к тому времени президентов со стороны Франции. Так уж повелось в Андорре с тех пор, как 8 сентября 1278 года епископ Урхельский и французский граф Фуа договорились руководить Андоррой совместно, защищать ее от внешних врагов и получать за это дань. Андоррцы обязались уплачивать ее регулярно: по четным годам епископу, по нечетным — графу Фуа. В тот период она вносилась натурой — хлебом, молоком, овощами и сыром. Потом видоизменилась: 960 франков — президенту Франции, 460 песет, 12 головок сыра, 12 каплунов, 12 куропаток, 6 окороков — Урхельскому епископу. Так оно, в принципе, и было вплоть до введения в Андорре евро…

По размеру этой дани в истории княжества можно судить и о его размерах (площадь 468 кв. км). Но не о его красоте и богатстве, а значит, и не о его значимости и возможностях. Андорру создали беглые каталонские и франкские крестьяне, которые в горах искали защиту от феодальных войн и междоусобиц. Но как «суверенный народ» ее в 788 году заметил, основал и взял под свою опеку франкский король и император Карл Великий. В благодарность за помощь в войне с арабами. За опеку андоррцы платили франкским королям ежегодно символическую дань в… 1 или 2 форели из самой крупной своей реки Вилара. Франкские императоры даровали жителям Андорры в 819 году и Великую Хартию свободы (Маgna Carta), но позже передали их в собственность графам Урхельским.

Однако в 1133 году граф Эрменголь IV из Урхеля «навечно» продал епископу же Урхельскому Беренгеру все права на долины Андорры. Всего за 1200 су. Епископы превратились в феодальных владетелей, которым жители Андорры должны были уплачивать подати, составлявшие, например, в 1162 году ежегодно 4 окорока, 40 хлебов и вино. С 1176 года андоррцы обязались предоставлять сюзерену дополнительно обед на сто человек каждые два года на Рождество. И это обязательство подписали 838 глав андоррских семей, что позволяет оценить число жителей Андорры в это время примерно в 2300 человек.

А потом, напоминаю, были два «акт-пареажа» 1278 и 1288 годов о совместном управлении епископом Урхельским и французским графом Фуа, которые становились князьями Андорры и надолго обеспечили существование ее как нейтрального государства со всеми положительными для жителей последствиями и привилегиями. Андорра смогла в последующие века сохранить свою независимость от мощных государств, складывавшихся по обе стороны Пиренейских гор. А ее жители не служили в армии, не вносили военных податей и извлекали немалую выгоду из свободной перевозки товаров через Пиренеи.

В 1419 году сокнязья позволили андоррцам создать Совет земли, орган управления, который переродился в Генеральный совет Долин, куда главы андоррских семей избирали своих представителей. Потом графы Фуа передали свое право на Андорру французской короне. Но даже император-завоеватель Наполеон Бонапарт только на год включал Андорру в состав Франции, а потом дуумвират в управлении был восстановлен.

В XIX веке Андорра понемногу открывается для Европы. Ее в поисках красоты и уединения посещают туристы и путешественники, а знаменитый французский писатель Альфонс Доде в одном из своих писем написал: «Как — Вы не бывали в Андорре? Какой же Вы тогда путешественник?!». В 1848 году парижская опера поставила спектакль Галеви «Долина Андорры», а в 1852 году в Мадриде исполняется одноименная сарсуэла (разновидность испанской то ли оперы, то ли оперетты) популярного тогда композитора Хоакина Ромуальдо Гастамбиде.

Более-менее открываться Андорра начала только в 1914 году, когда была построена первая дорога, связывающая ее с городом Сео-де-Уржель в Испании. В 1933 году дорога была продлена до Пас-де-ла-Каса во Франции. До постройки шоссе даже членам Генерального совета приходилось съезжаться на заседания верхом на мулах по горным тропам. В 1928 и в 1931 годах правительства Испании и Франции организовали почтовую связь с Андоррой и выпустили почтовые марки, посвященные андоррским сюжетам. В 1929 году в стране была сооружена первая крупная электростанция (до тех пор ток давали небольшие электрогенераторы, принадлежавшие отдельным общинам). Все права на эксплуатацию гидроресурсов получила новая фирма «Форс идроэлектрик д’Андорра». На работу в ней были привлечены трудящиеся из-за рубежей страны.

А потом, в 30-х годах прошлого века, в Андорре развернулась борьба за введение всеобщего избирательного права и другие гражданские, политические и экономические права. 10 июня 1933 года судебные власти распустили Генеральный совет, и вигье двух князей назначили проведение новых выборов. 17 июля того же года была проведена реформа избирательной системы, и право голоса получили все мужчины старше 25 лет. Андоррцы добились также отмены ряда феодальных законов, получив льготы в пользовании общинными землями, лугами, лесами и водами. Но все было очень половинчато, и в Андорре ее хозяйственной жизнью по-прежнему заправляли не ее граждане.

Вот за такой страной и наблюдал на юге Франции Скосырев. Он внимательно изучал историю и обычаи Андорры, а также опыт существования других карликовых государств Европы — Монако, Лихтенштейна, Люксембурга, Сан-Марино. В это же время, по данным одних историков, он в городе Перпиньяне выходит на представителя герцога де Гиза, претендента на трон Франции и излагает ему свой план по захвату власти в Андорре в качестве ее… короля и представителя королевского дома Франции. Он предлагает всем исходить из того, что с образованием во Франции республики королевское право суверенитета над Андоррой ей никогда официально не переходило.

Герцог де Гиз сам никак не реагирует на эти заявления, но его сторонники повторяют аргумент Скосырева в своих прокламациях и бюллетенях. И Скосырев с этого времени представляется и действует как представитель французской короны. Он пишет свои друзьям, что в Андорре «нет вожака, нет должной организации, да и программы дальнейших действий тоже не имеется». А потом, в конце 1933 года, переезжает в страну, там разрабатывает и публикует в Официальном бюллетене Княжества план превращения страны в «финансовый рай» путем новаторских реформ в политической и налоговой системах Андорры, модернизации бюджетных средств, привлечения иностранных инвестиций и т. д. А потом начинает пропагандировать свой план в листовках и на митингах под главным лозунгом — «Хватит жить на задворках истории!».

Андоррцы, разгоряченные «революцией» и недовольные полумерами, горячо поддерживают реформатора. И Скосырев решается идти ва-банк. 17 мая 1934 года он представляет свой план Генеральному совету. Его члены не только отвергают план, но и высылают его автора за пределы Андорры. Реформатор селится недалеко от испанской границы с Андоррой и начинает настоящую, как сегодня сказали бы, PR-кампанию. Он пишет конституцию Андорры, состоящую всего из 17 статей, и начинает ее пропагандировать, предлагая себя в короли. Это вызывает живой интерес со стороны европейской и мировой прессы, по телефону он дает интервью даже «The Times» и «The Daily Herald». В беседе с испанскими журналистами признается, что не имеет исторического права на корону Андорры, но как благородный человек понимает необходимость защиты прав испанцев, проживающих в Андорре и подвергающихся преследованиям со стороны соседней республики.

К епископу Урхельскому в руки попадает одна из десяти тысяч копий «конституции Скосырева». И он подтверждает свое право на Андорру в соправительстве с президентом Франции как единственно возможное. Но распропагандированные андоррцы уже думали иначе. В сопровождении нескольких друзей, таких же, как и он, эмигрантов и в прошлом белогвардейских офицеров из армий Врангеля и Юденича, он возвращается в Андорру. И когда 6 или 7 июля 1934 года Скосырев повторно обращается к Генеральному совету, предлагая свой революционный проект преобразования Андорры в один из наиболее важных бизнес-центров мира, куда устремятся банки, финансовые учреждения и международные компании, чтобы воспользоваться преимуществами налоговой системы, его поддерживают 23 из 24 членов Совета. А уже 8 июля 1934 года в награду за обеспечение счастья и благополучия народа Андорры православного Скосырева при поддержке католиков-андоррцев провозглашают королем независимой Андорры Борисом I.

9 июля 1934 года Борис Первый основывает Временное правительство, в состав которого входят и его друзья: американский миллионер Флоренц Мазмон, советник Пьер Торрес Рибас и очередная английская любовница. Была ли это все та же Полли П. Херрд, история, увы, умалчивает. А жаль…

Придя к власти, король Борис объявляет Генеральный совет парламентом, принимает конституцию и указы о свободе слова, религии, политических убеждений и учреждении абсолютной монархии, назначает новые свободные выборы уже на 1 августа 1934 года. За несколько последующих дней он, как свидетельствует история, подписал ряд указов либеральной направленности: ввел всеобщее избирательное право, снизил уровень налогообложения и, более того, подготовил проект полного освобождения андоррцев от уплаты налогов. А привилегии для иностранцев, такие, как возможность приобретения частной собственности, выгодная покупка ресурсов и свободная организация предпринимательства, были отменены в пользу коренного населения Андорры. Большинство же андоррцев выступало именно против засилья французских и испанских компаний, которые успешно осваивали природные богатства Андорры, а также потребовало права самим управлять своим государством.

Вот, идя им навстречу, король Борис, поселившийся в небольшом городке Сольдеу близ столицы — Андорры-ла-Вельи, запретил частную собственность на землю и ее ресурсы, объявив их сугубо национальным достоянием. А в Андорре есть чем поживиться. В ней есть не только курортные зоны и минеральные источники на фоне природных горных красот. Ее недра содержат железную и свинцовую руды, энергетический уголь (лигнит), медь, серный колчедан. На горных склонах немало ценных пород деревьев, аналогов которых в Европе нет и сегодня.

И все было бы хорошо. На выборах 1 августа победили бы сторонники Бориса, и он мог бы удержаться на троне. Но его подвели то ли авантюризм, то ли излишняя торопливость и самоуверенность. Обиженный на непонимание со стороны епископа Урхельского, Борис издает «Манифест», в котором объявляет ему, одному из старых сосюзеренов Андорры… войну. Это решило исход предприятия. Как свидетельствует история, в Андорру были посланы четыре испанских гвардейца во главе с офицером. Они без труда преодолели «сопротивление» местной регулярной армии в количестве 16 полицейских и 20 июля 1934 года арестовали свежеиспеченного монарха прямо в королевском саду, где Борис I попивал утренний чаек. Правил он своим «королевством» всего полторы недели…

Свергнутого и арестованного короля везут в Барселону и там предают суду. Он никак не может выйти из образа короля и заявляет главному комиссару правительства Каталонии по делам иностранных граждан сеньору Бакуэру: «У меня много сторонников! Кроме андоррского народа, я рассчитываю на шестьсот испанских добровольцев и на многочисленных симпатизантов во Франции. Европа вернется к монархическому порядку. Я готов возглавить эту борьбу!». Незадачливого монарха высылают в Португалию, где его след и теряется.

Одна из версий дальнейшей его судьбы, повторяю, гласит, что Скосырев умер в концлагере Верне в 1944 году. По другой — романтичной — версии король Борис правил Андоррой до 1941 года и даже объявлял войну Адольфу Гитлеру за то, что тот «посмел» 22 июня вторгнуться в «любимую Россию» — в СССР то есть. Он якобы с отрядом из 20 человек из его товарищей — русских офицеров и местных жителей под флагом Андорры и красным знаменем вторгся во Францию, уже оккупированную фашистами, успел дать несколько мелких боев и осенью 41-го был разбит, пленен и помещен в концлагерь, где и умер в 1944 году. За это «короля Бориса» даже объявили «агентом Москвы». До этого, как мы помним, он побывал «английским шпионом», в интересах Лондона ослабляющим Францию и Испанию. И даже «немецким» — занимающимся тем же, но в пользу Гитлера…

Но есть еще одна версия, хоть как-то объясняющая могилу в немецком городке Боппарде. По ней, Скосырев не умер в концлагере под Перпиньяном, а в 1945 году был освобожден американцами. Но в 1948 году в городке Айзенах, в Тюрингии (тогда советский сектор Германии), где Скосырев проживал с женой, был арестован и отправлен уже в советские лагеря, в Казахстан. То ли за то, что он, по еще одной версии, согласился быть переводчиком на немецком Восточном фронте в СССР. То ли потому, что вообще был белогвардейцем в прошлом. В 1956 году его вместе с другими немецкими военнопленными освободили, и он якобы уехал в городок Боппард в ФРГ, где ему дали скромную пенсию, на которую он и существовал до 1989 года…

…А Андорра ждала своей независимости еще почти 60 лет, пока в 1993 году не была принята ее новая конституция, которая сделала власть Урхельского епископа и французского президента исключительно номинальной. Сейчас княжество Андорра — парламентская демократия со всеобщим избирательным правом и прочими гражданскими свободами, с членством во многих международных организациях. А ее земля и недра, как это и было провозглашено при Скосыреве, находятся поныне либо в госсобственности, либо в собственности общин (районов), предоставляющих в свою очередь отдельным гражданам, в том числе иностранцам, земельные наделы в аренду или концессию. Дело «короля Бориса» живет и, как видим, побеждает. Пути Господни, в том числе, и к демократии, поистине неисповедимы…

…А я не был в Андорре уже лет десять, а то теперь, узнав все это о Скосыреве, обязательно посетил бы дом в селении Санта Соломе, в котором «король Борис» разрабатывал свои планы и который все еще существует и в честь него называется «Русским». Или Музей русской матрешки в андоррском городе Эскальдес, который тоже, может быть, был организован в память о русском правителе и в котором представлено более 200 экспонатов. Но надеюсь, что это когда-нибудь еще произойдет…