Знаете историю, как женатый мужчина уговаривает холостого друга жениться?
Он не просто уговаривает, а еще иллюстрирует эти уговоры положительным примером собственной семейной жизни: «Вот ты — один как перст, приходишь домой, там пусто, даже некому ужин подать, а то ли дело я — прихожу с работы, меня встречает жена…»
Далее в рассказе важна интонация, и я попытаюсь передать ее ремарками в скобках.
Итак, он говорит: «А вот я — прихожу домой, меня радостно встреча-ет жена, заботливо подает ужин, садится напротив и ласково щебечет, щебечет… (слегка заводясь) щебечет, щебечет… (уже раздраженно) щебечет, щебечет… (с безысходной тоской) щебечет, щебечет, щебечет!»
Нужен ли какой-нибудь комментарий к этой истории?
По-моему, не нужен. Да у меня и нет никаких слов.
А вот у женщины слова, конечно бы, нашлись. Потому что библейское «в начале было слово» прежде всего относится к женщине.
Согласно медицинской статистике, после появления на свет младенцев первыми из них в подавляющем большинстве начинают разговаривать девочки.
Казалось бы, вот и хорошо, первыми начали — первыми и заканчивайте.
Однако нет, женщина начинает говорить первой, но заканчивает последней.
Если вообще когда-нибудь заканчивает.
Французский писатель Гийом де Буше сказал об этом так: «Существует тысяча уловок, чтобы заставить женщину заговорить, но нет ни одной, чтобы заставить ее замолчать».
Ярчайший пример — Шехерезада.
Ну кто, кроме женщины, смог бы неустанно проговорить тысячу и одну ночь! Впрочем, и никто, кроме мужчины, не смог бы доверчиво выслушивать, как ему в течение тысячи и одной ночи вешают лапшу на уши.
Случай с Шехерезадой — единственный, когда разговорчивость женщины спасла ей жизнь. Во всех прочих случаях, наоборот, ее умопомрачающая болтливость понуждает мужчину — хотя бы в мечтах — лишать женщин жизни.
В удостоенном шести Оскаров фильме «Английский пациент» есть такой эпизод. Герой едет по пустыне вдвоем с женщиной — при этом подчеркнем, любимой и любящей женщиной. И вот, эта женщина не так чтобы даже щебечет, а просто задает один вопрос, другой, третий десятый… Наконец, герой замечает: «Ехал я как-то по этой дороге проводником в Файю. Все девять часов пути проводник молчал. Только в самом конце он показал рукой вперед и произнес одно слово: «Файя». Прекрасный это был день! В общем, различия между мужчиной и женщиной ясны и очевидны.
Мужчина вспоминает: вчера виделся с друзьями — выпили. Женщина сообщает: сегодня повидалась с подругами — потрепались.
Для женщины невероятная разговорчивость — норма. Для мужчины излишняя трепливость — патология. Болтливый мужчина всего лишь раздражает.
Молчаливая женщина крайне настораживает.
Мужчина мрачно острит: лучший вариант жены — это глухонемая сирота.
Женщина отвечает еще более мрачной остротой: лучший вариант мужа — это слепоглухонемой капитан дальнего-дальнего плавания.
Говоря по научному женщина — неутомимый генератор устной речи, вечный двигатель по производству слов. Иногда — осмысленных, чаще — бессмысленных.
Зачем эти слова — не известно, о чем эти слова — не важно. Вся ситуация внятно формулируется строкой из песни: «Поговори со мною, мама, о чем-нибудь поговори…»
То есть дочке совершенно все равно, о чем говорить, лишь бы — поговорить. И уверяю вас, что ее маме — тоже.
Особая тема — разговоры по телефону
Мужчина использует телефон по прямому назначению — как передатчик и приемник информации.
Женщина может провести у подруги целый день, а вернувшись домой, тут же позвонить ей и проболтать еще целый час.
Телефонной теме можно было бы посвятить специальное исследование, потому что тема эта не только особая, но и практически неисчерпаемая. А чтобы все-таки исчерпать ее хотя бы в рамках данного разговора — всего одна байка.
Звонит телефон, жена берет трубку, оживленно беседует минут пятнадцать и кладет трубку.
Муж удивлен: «С кем это ты поговорила так быстро?»
Жена объясняет: «Да какая-то женщина ошиблась номером!»
Эта байка свидетельствует еще об одной загадочной женской черте.
Ну ладно, разговоры дома, на работе, со знакомыми — все это еще куда ни шло и как-то объяснимо. Но совершенно необъяснима для мужского понимания способность женщины легко и непринужденно вступать в разговорный контакт с абсолютно незнакомыми людьми.
Вот приходит мужчина с женщиной, скажем, на какой-нибудь юбилей, а там, как обычно, кроме всем родного юбиляра, присутствует и много не знакомых друг с другом людей, которые оказываются за столом рядом.
Мужчина при этом ощущает явную неловкость, не знает, как себя вести, что сказать, да и говорить ли что-нибудь вообще, пока не выпьет одну-другую-третью и не расслабится для облегчения общения.
Совсем иное дело — женщина. Едва присев рядом с абсолютно не знакомой соседкой, женщина с ходу начинает интенсивную беседу, в которую с такой же интенсивностью включается соседка, буквально через минуту, глядя на них со стороны, вы ни за что не скажет что за минуту до этого они еще даже не были знакомы — напротив, вас будет полное ощущение, что это беседуют давние и близка подруги.
Потом изумленный мужчина спросит у женщины: «Ну о чем, скажи Бога ради, о чем вы могли толковать с ней?!» А она ответит не менее изумленно: «Неужели женщинам не о чем поговорить?!»
Все это странно, но все это правда.
Женщинам почему-то всегда есть о чем поговорить. Даже при самой случайной встрече в купе поезда, в магазине, в химчистке — где угодно. То ли у них гораздо больше тем для бесед — моды, болезни косметика, кулинария, дети, мужчины… То ли они просто способны беседовать и безо всяких тем.
Не знаю. И наверно, никогда не узнаю. Ибо тайна сия велика есть
Я знаю только одно: самая жуткая картинка на свете — это две женщины за столом, в одной руке — по чашечке кофе, в другой — по сигаретке, и они говорят. Женщины говорят — а где-то рвется связь времен, и проносятся минуты, дни, столетия.
Женщины говорят — а в мире рушатся старые империи, и возникают империи новые. Женщины говорят — а человечество улетает в космос и возвращается из космоса. А женщины все говорят, говорят, говорят…
Криминалисты рассказывают о поразительном случае: две узницы отсидели десять лет в одной камере, а когда их выпустили на свободу, они никак не могли расстаться. Все стояли за тюремными воротами и болтали — за десять лет не наговорились!
Так вот, я бы, конечно, мог еще значительно продолжить рассуждения по поводу женских разговоров. Но не стану их продолжать, чтобы не уподобляться самому субъекту этого разговора — женщине.
Если же все сказанное показалось вам нападками на женскую свободу слова, то я предоставляю возможность высказаться женщине.
Анна Ахматова:
Я научила женщин говорить…
Но, Боже, как их замолчать заставить!