Он был какой-то…странный, очень странный.
Сидел на крыше, свесив ноги вниз,
И объяснял мне долго и пространно:
Какая лажа эта наша жизнь.
Что всё его заело и достало.
Мир всё равно далёк от идеала.
Что он — слуга, а значит — подневольный,
Что вынужден пахать и день, и ночь
И что ему бывает тоже больно,
Но он не в силах сам себе помочь.
Он сетовал: «Проклятая работа.
Но это тоже должен делать кто-то».
Потом спросил: «Замёрзла? Может, хватит?
Давай-ка, пригласи меня на чай.
Ну, что за глупость? В тоненьком халате…
Мороза нет, но всё-таки не май.
И ветер тоже… Завтра заметелит.
Не лучше ли сейчас лежать в постели?
Оно, конечно, эта жизнь — херня.
Но есть ведь и хорошего в ней много.
Что далеко ходить? Возьми меня.
Да, я — слуга, но я служу у Бога.
Опять же, крылья. Это тоже плюс.
И вечность. Значит, смерти не боюсь.
А тут гляди… шестнадцатый этаж…
Да знаю, что тебе всё надоело!
Ну, ты покажешь высший пилотаж!
А душу на фиг гробить вместе с телом?
Так что… от края отойди немного…
Не надо, девочка, побойся Бога».