Для меня никогда не была лакмусовая бумажка в том, как женщина готовит борщ. Меня не воодушевляет умение обращаться с плитой, лопаткой, сковородой, кастрюлей и веничком. Я никогда не перезванивал той, кто могла меня лишь накормить едой. Я всю свою жизнь был голодным до эмоций. Меня не покоряет виртуозное владение сделать крем-брюле, чтобы не опала «шапочка». Меня воодушевляет на сколько виртуозно женщина может обращаться с мыслью. Как она думает, о чем она думает. Мой желудок для меня на последнем месте когда идет речь о симпатии и отношениях. И если все что она может предложить, это солянка, то вряд ли утолив мой голод, она утолит мою жажду любить еще и ее, а не лишь ее кулинарное мастерство. Я не хочу приходить домой и быть в восторге от ее умение стелить постель или отбеливать воротники на моей рубашке. Я хочу приходить в восторг от нее самой. Я всегда утверждал, что женщина не состоит лишь из домашних забот, как и мужчина из работы. И если люди наполнены лишь каждый распределением своих обязанностей, то это просто два человека живущих под одной крышей, но в них нет связи. Нет тандема. Он не скажет ей: «Давай сбежим из дома до вторника. Я куплю билеты на самолет», потому что у него работа и рыбалка по выходным. И потому, что она скажет: «Извини, у меня на завтра засаливание огурцов, а послезавтра я еду к маме собирать яблоки.» Для меня лакмусовая бумажка в том, что если я захочу сорваться в один конец без обратного билета, она сорвется со мной. Бросит венчики, кастрюли, огурцы и яблоки, и полетит к черту на куличку. Она будет болтать в самолете о высоте, приключениях, красоте облаков, а не о том, не забыла ли она выключить утюг? Она мне будет способна многое рассказать, и не о новинках в индустрии кастрюль, и не о новом вычитанном рецепте, а о том, что она думает, потому что мне будет нравится как она это делает. А после я обязательно скажу ей: «Я очень соскучился по твоему борщу…»