МГИМО всегда был желанным оазисом для приятного времяпрепровождения и хорошей ступенькой к получению тёплого места с хорошей оплатой и минимумом забот.
Главным козырем вуза в советское время были, конечно, даже не просто возможность выезда за рубеж, а вольготного проживания там в тепличных условиях и без особого напряжения сил. Количество международных организаций, комиссий, представительств в послевоенные годы стало огромным, потому что возникла ООН со всеми входящими в её состав или созданными под её эгидой структурами, которые контролировали международные отношения почти во всех сферах человеческой деятельности: от морской торговли до области культуры и искусства.
Словом, спрос на специалистов, подготовленных для представительств СССР за рубежом, был велик, а почти любая работа, связанная с разрешением на поездки за границу или проживания там, считалась наиболее престижной. Так что «элитным» вузом МГИМО был всегда.
Устроить своё чадо именно туда стремились и работники партийной номенклатуры, и директора крупных заводов. Словом, изрядная часть элиты того времени.
Конечно, и тогда в МГИМО поступало достаточное количество просто одарённых и целеустремлённых молодых людей, которых интересовала дипломатическая работа, но специфика того времени и конкретного вуза делали количество «блатных» студентов там весьма внушительным.
Более того, поскольку МГИМО по определению должен был подготовить своих студентов к возможным реалиям западной жизни, то он был своеобразным окном в Европу и США, через которое свободно доносились крамольные голоса и идеи о советской власти и самой жизни в СССР.
А поскольку в МГИМО всегда был велик процент преподавателей, которые пришли туда после завершения дипломатической карьеры, чтобы и на пенсии оставаться при дополнительном заработке и на приятном месте работы, то студенты сталкивались ещё и с опытом людей, которые изрядно пожили за рубежом.
Вот только с одной маленькой поправкой: в полном соответствии со знаменитым анекдотом о том, что «не надо путать туризм с эмиграцией». Это были люди, которые видели «парадную» сторону западной жизни — торжественные приёмы, рабочие встречи в больших кабинетах, элитный статус имеющего дипломатическую неприкосновенность иностранца, которого надо охранять от любых бед, дабы не случилось международного скандала.
Словом, это были определённо не те люди, которые были большими знатоками жизни в «цветных гетто» или где-нибудь в американской глубинке. Можно сказать, что их опыт был подобен той идее, чтобы судить обо всей Америке по одному лишь Лас-Вегасу.
На таком фоне, конечно, жизнь в Советском Союзе и правда представлялась довольно блеклой. Ведь с блеклой частью жизни в тех же США наши зарубежные представители особенно и не знакомились — не для того они туда ехали, чтобы набираться негатива, а наоборот, чтобы вести приятную жизнь.
Отсюда возникала ожидаемая «профдеформация», которая приводила не только к лёгкому фрондёрству, но и тяжёлым формам нигилизма и презрения к собственной стране, которая и дала, как ни странно, возможность вести ту самую приятную жизнь
Отсюда следует сделать два ключевых вывода: в советское время МГИМО был одним из самых престижных вузов в стране, а в его стенах почти всегда витал лёгкий дух презрения к своему отечеству, контраст с которым иногда казался слишком ярким.
С приходом 90-х возможность выезда за рубеж перестала быть проблемой, но зато традиции и статус МГИМО как вуза для избранных никуда не делся. Он формировался десятилетиями и, естественно, не исчез. Потому что в 90-е годы было всё так же много людей, которые вспоминали, какая избранная тусовка всегда была в МГИМО, как среди студентов, так и среди преподавателей.
Как там бытовой и образовательный процесс был заточен на возможности и запросы избранных. Так что слом советской власти принципиально никак не отразился на МГИМО, за тем исключением, что фрондировать и вести прозападный образ жизни стало можно официально.
А зарубежных связей у вуза, его преподавателей и руководства всегда хватало. К тому же МГИМО начал периодически получать иностранные гранты и преподавать по стандартам и программам, которые предусматривались этими грантами.
Также именно в 90-е стало весьма модно приглашать в МГИМО преподавателей из-за границы, которые рассказывали бы, как неправильно жил СССР до распада и как правильно надо жить на самом деле. Кстати, традиция сия сохранилась и до наших дней.
Типичным примером этого явления может служить хоть бы тот же Якуб Корейба, преподаватель кафедры международных отношений и внешней политики России. Это весьма известный гражданин Польши, который часто выступает на центральных российских телеканалах, критикуя власть и политику нашей страны.
Его позиция во многом является лакмусовой бумажкой, которая проявляет те идеи и настроения, которые витают в стенах МГИМО. Вот один из свежайших примеров.
7 октября, в эфире передачи «Поединок» Якуб Корейба не только выдал ниже приведённую цитату, но и довольно долго, минут 15, пытался её отстаивать и защищать, хотя к тому времени уже почти вся студия каталась от смеха. Но Якуб решил, что это всё элементы травли со стороны враждебного «пропагандистского» телевидения, и что «правда глаз колет», вот и не желают его всерьёз воспринимать. А сказал он следующее:
«Что вы мне рассказываете о том, как живётся в Москве? Или вы думаете, я не знаю, как по ночам отсюда „Камазами“ вывозят всех бомжей и нищих пенсионеров за 700-й километр, чтобы создать картинку видимого благополучия?»
Признаться, подобного бреда даже от русофобски настроенного польского политолога было очень трудно ожидать. Ещё труднее было поверить в то, что он это всё не в шутку сказал или не для провокации. Он был абсолютно серьёзен и искренне верил в то, что говорил. И это человек, который прожил в России почти 10 лет, имел здесь семью и работал в МГИМО (в апреле этого года он был уволен с кафедры).
И вот как раз этот примечательный факт возвращает нас к истории с Элиной Бажаевой, которой «дурно становится при одной мысли о России».
Похоже, что МГИМО — настолько элитный вуз, где учатся и преподаются настолько «избранные», что представление о реальной жизни в стране они имеют только с чужих слов и по рассказам и сплетням знакомых. Которые, как говорилось в известном фильме, «жизнь видят только из окна своего персонального автомобиля».
Так что на поставленный в начале статьи вопрос нам, видимо, придётся с большим разочарованием ответить: нет, все слова Элины Бажаевой не являются вопиющим случаем, напротив — оказываются проявлением вполне типичного для МГИМО мировоззрения и отношения к своей стране.
Прошли те времена, когда дипломатическая работа ассоциировалась с возможностью выезда за рубеж и приятной жизни там. Сегодня за границу выехать не проблема, особенно если папа является миллионером, а вот сидеть младшими клерками на госслужбе — это не кажется «мажорам» перспективной карьерой. Так что многие из них, отучившись, навсегда прощаются с миром дипломатии.
Однако относительно тех, кому это дело всё-таки интересно, возникает вопрос. Какие мысли вкладывают в голову будущим российским послам и представителям российских интересов в международных организациях такие преподаватели?
Можно ли ждать, что они подготовят настоящих патриотов, которые будут сражаться за страну, пусть и на полях международных саммитов, а не сражений?
И не окажется ли, что им с юности привита идея поклонения Западу и его бесспорной правоты по всем вопросам?
Смогут ли они всерьёз противостоять давлению столь авторитетных в их глазах западных эмиссаров?
Не сдадут ли интересы собственной страны?
И последнее замечание: сейчас у нас в стране достаточно ведомственных вузов. Это и Академия ФСО (бывшая ФАПСИ), и огромное количество военных вузов при Минобороны, и Академия ФСБ. Вузов много, а скандалов мало — единственным исключением за многие годы стала недавняя выходка выпускников Академии ФСБ с кортежем из «Гелендвагенов».
Впрочем, несмотря на оттенки этой акции, надо признать, что молодые лейтенанты ФСБ уж точно не кричали, что «везде лучше, чем в Рашке», и что «при одной мысли о ней им становится дурно».
Выходит, что МГИМО оказывается достаточно атипичным заведением на фоне всех остальных ведомственных вузов страны.
А учитывая важность дела, которому там учат, международный прессинг, под которым оказалась Россия, и ту непростую ситуацию, которую переживает вся мировая система, остаётся сомнение.
Действительно ли МГИМО готовит профессиональных дипломатов, готовых сражаться за интересы страны? Будут ли это безвольные исполнители чужих правил миропорядка? Или же это будут люди, которые, как в конце 40-х годов, напишут новые правила миропорядка?