Правда в чём — почти у каждой в книге жизни есть строка, где написано: «сегодня я влюбилась в мудака». Мудаки — такое племя, пострашней любых волков. Жрут они не мясо — время. Время — пища мудаков.
Жрут неделю за обедом, десять лет сжирают в год, а бывает так отведал, что всю жизнь забил в живот. И красивая девчонка станет возле мудака отвратительной старухой: вот в ее руке клюка, а рука в пигментных пятнах. А в глазах тоска и мрак. Ей всё так же непонятно, что ее сожрал мудак. Ей всё кажется: нормально. Все живут, и я живу. А душа в ладошках сальных растворяется в жиру.
Ей так скользко и так мерзко, перепачканной душе. И летят под стол обрезки жизни, смыслов и вообще всё летит, что не влезает целиком в мудацкий рот.
И девчонка прозревает.
Понимает: не живет.
И пытается девчонка убежать от мудака, но не может даже выйти за пределы кулака, где давно она зажата, и не телом, а душой.
Где, казалось ей когда-то, не кулак, а рай земной.
И тогда она сбегает. Без души, хотя бы так. Но никак не оставляет душу девичью мудак. Он клянётся в вечных чувствах, душу пробуя на вкус, но понять не может вкуса и не ведает он чувств.
А она переболеет, в книгу записав строку: «я не буду больше время делать пищей мудаку». И тогда она попросит: «не звони и не пиши. Мне проводят без наркоза ампутацию души»