Умом хозяин повредился давненько, как я погляжу.
— Сидеть! — Уж лучше б ты напился!
— Сидеть, сказал! — Уже сижу.
Ему бы петь в церковном хоре: лицо, как царская печать. Могу на «Педигри» поспорить — сейчас опять начнёт кричать.
— Лежать! — А я что говорила?!
— Лежать, сказал! — Лежу, лежу. СтоИт довольный, чешет рыло. Вот так пять лет уже служу. И каждый день одно и то же: лежать-сидеть, сидеть-лежать. Сам ничего уже не может, ну, разве только наорать.
— Апорт! — Какой он, право, жалкий.
— Апорт, сказал! — Трясуся! Ах! Бежал бы сам за грязной палкой, и нёс её потом в зубах! Что толку в дрессировке этой?! Ну, угостил из-за стола однажды отбивной котлетой. Так я и восемь съесть могла! Представиться забыла — Лада. Мне все команды по плечу.
— Барьер! — Ну, нет, оно мне надо?!
— Барьер, сказал! — Уже лечу.
— Ко мне! — Ага. К кому ещё-то?!
— Ко мне, сказал! — Иду, не ной.
— Ко мне! — Видали идиота?! Посмел бы дома так с женой!
…А вот и гости. Хулиганы! Сейчас разденут от и до. И где же наша сталь нагана? Где чёрный пояс по дзю-до?! Один живот отвис, и только? Смотри-ка, просят закурить. Поник и сжался друг мой Толька. Оно понятно — нечем крыть. Темнеет…
— Фас! — А я не буду.
— Ату, сказал! — А я глуха. Как настроение, Иуда? Боишься, брат, за потроха?! Ты только глянь! Присел хозяин, затем прилёг, потом вскочил: не виноват, мол, неприкаян! И снова в «дыню» получил! Опять вскочил! Рванул к барьеру, и даже досок не задел, перемахнув. Прыгуч, холера! Ведь смог же, если захотел!
Ну, ладно, в сторону все шутки. Гав-гав! Ещё разок: гав-гав! Исчезли все за полминутки. Кто позубастей, тот и прав! Один лишь мною не облаян. Молчит. Куда девалась стать… Ну, что, домой пойдём, хозяин? Пора штаны тебе менять.