На стихийной барахолке, что в Никольском переулке,
Между горнов пионерских и состаренных икон
Продавец завёл со скрипом музыкальную шкатулку,
И поплыл над ветхим хламом прихотливый перезвон.
Балерина на пружине под мотив из оперетты
Покупателей прельщала фееричным фуэте,
И как будто оживали бесполезные предметы,
Призывая скучных граждан не сдаваться суете.
Звуки будто превращали в вещи, сердцу дорогие,
Самовары и подносы, потускневшие в пыли.
И роднее становились, пробуждая ностальгию,
Ангелочки из фарфора и советские рубли.
Раздражённая старушка у шкатулки музыкальной
Встала с видом, будто хочет дать кому-то по лицу,
Но послушав, сообщила: «Это мой любимый Кальман!»,
И лукаво усмехнувшись, подмигнула продавцу.
Тот ответил, что товары отдаёт почти бесплатно,
А старушка улыбалась, вспоминая ерунду —
Как среди пустого зала с симпатичным лейтенантом
Танцевала вальс из «Сильвы» в пятьдесят восьмом году.
Ей товары ширпотреба из латуни и пластмассы
Ни за тысячу целковых, ни задаром не нужны,
Но дурацкая шкатулка может сделать день прекрасным,
Если сердце затрепещет наподобие струны.