Обычный вечер, тихий ресторан,
Сюда приходит светская «элита»…
Здесь не махнёт бродяга свой стакан,
Вино из Франции в бокалы тут разлито.
Мужчина в возрасте привёл старушку мать,
Швейцар у входа онемел, как рыба.
Видать с кафешкой спутал, что гадать,
Сейчас нацедят по бокалу пива.
Пройдя по залу, сели у окна,
Собрав презрительные взгляды и ухмылки.
Накрыли стол, повисла тишина…
И каждый думал : — Во дают обмылки!
Сын нежно мать погладил по плечу,
И объяснил о каждом новом блюде.
Затем зажёг, как водится, свечу,
Тост произнёс, что всё прекрасно будет.
Весь зал затих, как будто опустел,
Вокруг пытались уловить хоть слово.
О чём болтают — всякий знать хотел,
Никто не видел раньше здесь такого.
Сын проводил старушку в туалет,
Заправил прядь у зеркала прилежно.
Пригладил стёганый поношенный жилет,
За столик усадил её неспешно.
Влюблённым взглядом он смотрел на мать,
А та краснела, всех вокруг стесняясь.
Ну как могла крестьянка воспитать?
На них косясь, тихонечко шептались.
Устав под вечер, он помог ей встать,
И взяв под ручку, двинулись на выход.
Мужчина в фраке вдруг решил сказать.
Поднявшись, произнёс: «А ну-ка — тихо!»
Преподнесли вы сыновьям урок
И подарили матерям надежду.
Хочу, чтоб всех, когда настанет срок,
Любили так же искренне и нежно!
Зал тихо встал и слёзы на глазах,
У всех невольно защемило сердце.
Стояло счастье в четырёх шагах,
А их осталось за закрытой дверцей…
Попробуй сам, не поскупясь добром,
К своим родным не опоздать с любовью.
Чтобы всю жизнь не вспоминать о том,
Как ты рыдал, склонившись к изголовью.
Чтоб не казнить о том, что опоздал,
Мог прилететь, примчаться, приползти.
Всех добрых слов при жизни не сказал,
А прошептал последнее «Прости!»…