Кинематограф. Три скамейки.
Сентиментальная горячка.
Аристократка и богачка
в сетях соперницы-злодейки.
Не удержать любви полета:
она ни в чем не виновата!
Самоотверженно, как брата,
любила лейтенанта флота.
А он скитается в пустыне —
седого графа сын побочный.
Так начинается лубочный
роман красавицы-графини.

(…Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривенник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской…)

И в исступленьи, как гитана,
она заламывает руки.
Разлука. Бешеные звуки
затравленного фортепьяно.
В груди доверчивой и слабой
еще достаточно отваги
похитить важные бумаги
из неприятельского штаба.
И по каштановой аллее
мотор чудовищный несется…
Стрекочет лента, сердце бьется
тревожнее и веселее.

(…И до чего хочу я разыграться,
Разговориться, выговорить правду,
Послать хандру к туману, к бесу, к ляду,
Взять за руку кого-нибудь: будь ласков,
Сказать ему: нам по пути с тобой.)

В дорожном платье с саквояжем,
в автомобиле и в вагоне
она боится лишь погони,
сухим измучена миражем.
Какая горькая нелепость:
цель не оправдывает средства!
Ему — отцовское наследство,
а ей — пожизненная крепость!