«Понимаешь, я себе представил, как маленькие
ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи.
Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого,
кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью,
понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не
сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут,
а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа.
Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это
единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.»
/Джером Сэлинджер, «Над пропастью во ржи"/
Детка, остынь — сядь в сторонке и отдохни; хватит драться — костяшки не успевают заживать; да, жизнь бывает на вкус стрихнин — так ведь всё-таки не убивает; ну, давай — полной грудью сейчас вздохни, воздух мартовский согревает.
Да, эта девочка въелась под кожу так, что не выйдет без ампутаций, но ведь стих подойдет тебе вместо жгута, нужно просто сейчас собраться — и отсечь всё лишнее, лишь тогда с этой хворью получится разобраться.
Да, конечно, бывает страшно, ну, а кому
не бывает — таких давно уже не встречалось;
если жить столько времени одному —
то любое сердце давно б скончалось;
но любовь, малыш, это всё-таки не хомут,
как бы она, ладони свивая в жгут,
у тебя на шее тоненькой не качалась.
Ну, иди вперёд, нападай весной — и не важно какое здесь время года; будь мужчиной, пожалуйста, и не ной — накрывает девятым валом, шальной волной, тонет мир под крышкою небосвода, после каждой любви — ты как будто Ной, ты выходишь на берег, весь мир — иной: пустота, тишина, свобода.
После каждой любви наступает страх — всё, приплыли, кому ты нужен? Детка, слушай, какой тут крах?! Океан отступит, оставив лужи, из ковчега сердца на всех парах жизнь вываливает наружу — заново изобретает велосипед, обживает пространство и строит планы; да, за этим приходит время для бед — да, твои возвратятся раны, просто с ними придёт и черёд побед — будут новые люди, слова и страны:
Боль — лучший признак того, что жив,
так что радуйся — ты нынче живее многих,
просто выспись — и отправляйся новые рубежи
покорять, а когда на твой дороге
вдруг покажется пропасть, и задрожит
всё нутро, заходясь в тревоге —
притаись тихонечко на межи,
вспоминая простые строки:
«Тот, кто служит ловцом во ржи —
никогда не окажется одиноким».