Вампир умирать явно не собирался.
Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от святой воды,
проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался
на замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться.
Оставалось последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие
должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг брезгливо перевернул
порождение тьмы и ткнул в него крестом. Вурдалак неожиданно захихикал
и непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! — ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, — неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом.
- Крест, то чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, — недружелюбно отозвался вампир.
- Нам от энтого щекотка
только, да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван.
Среди бурой поросли на груди запутался крестик на шнурке,
причём явно серебряный. Ван Хельсинг от неожиданности
сел на соседнее надгробие. О подобном не говорилось ни в
«Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни даже в пособии
«Исчадия ада и как с ними бороться», изданном в Ватикане
четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел,
трубно высморкался и, покряхтывая, стал вытаскивать
из себя колышки. Покончив с последним, он покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, — машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови.
Нанятый, что ли, Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… — пафосным распевом начал
Ван Хельсинг, однако Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те… Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров.
Придёт на погост — нет, чтоб, как люди, поздороваться,
спросить как житуха, не надо ли чего… Сразу давай колом тыкать.
Всю осину в роще перевели. А подосиновики — они ить без неё не растут.
Э-э-эх, охотнички, тяму-то нету… Живой ли, мёртвый, а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? — поинтересовался Ван Хельсинг,
не обратив внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь,
рассолом зальёшь, хренку добавишь — вкуснотишша!
На закуску первое дело.
- Так вы же это… — охотнику почему-то стало неловко,
- должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули
и порешили, что нехорошо это, не по-людски как-то.
Вампиризм ведь от чего бывает? Гемодефицит
- он, вишь ты, ведёт к белковой недостаточности плазмы
и снижает осмотическое давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся
в лабораториях Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, — разочарованно протянул упырь. — Только и знаете,
что бошки рубить, неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы
освободили от вашего брата. Всхомянетесь потом, да поздно будет…
Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне. Пойдём-ка в гости:
покажу, как живём, кой с кем познакомлю.
Авось и поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр.
Несколько упырей в разных стадиях разложения грели корявые
ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор Петрович сноровисто
накрывал на крышку гроба, заменяющую стол. Появились
плошки с солёными грибами, огурцами и капустой, тарелка
с толсто нарезанным салом. В середину крышки старый
вурдалак торжественно установил огромную бутыль с мутной
желтоватой жидкостью и несколько щербатых стаканов.
Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль,
Прохор Петрович по-свойски подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-нашему…
Пару стопок тяпнешь — и организм нормализуется. А ты: «Кровь пьёте…»
Темнота ты, Иван, хучь и с цивилизованной державы.
Ну, други, давайте за знакомство! Честь-то какая:
с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.
Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой.
Ван Хельсингом овладела какая-то странная апатия.
Не задумываясь, он выцедил свой стакан. Гематуха немного
отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной
дружеской попойки. Ван Хельсинг уже забыл, когда в последний
раз ему было так хорошо. Сквозь полусон до него доносились
обрывки вурдалачьих разговоров: «Только выкопался,
а он по башке мне осиной — хрясь! Ты чё, грю, больной?
Креста на те нету…» — «Видите ли, коллега, здесь мы имеем
дело с нарушением терморегуляторной функции крови.
Снижение относительной плотности, как показывают исследования…»
- «Да пошли, говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая.
Она при жизни-то всем давала, а щас и вовсе ломаться не будет.
Эх, живой, аль нежить — было б кого пежить, уаха-ха-ха!».
Из оцепенения охотника вывел дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. — Прохор Петрович вдруг
стал необыкновенно деловитым. — Скажи-ка ты мне, сынок,
сколько тебе Ватикан платит за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались.
Ван Хельсинг долго смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, — задумчиво сказал Прохор Петрович.
- То-то, смотрю, отощал ты, Ваня, да обносился весь.
А вот чего бы ты сказал, ежели бы с головы
- да по тыще евров ваших. Золотом, а?
Охотник оцепенел. Далеко, на границе сознания промелькнуло
аскетическое лицо кардинала Дамиани, приглушённым эхом
отозвалось: «Отступник да будет проклят!». Но потом суровый
облик растворился в картинах недавнего прошлого.
Трансильвания, Париж, Лондон, Прага… Бесконечные схватки,
ночёвки в дешёвых мотелях, экономия на еде, ноющие раны…
Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий скупую плату под бесконечное
ворчание о недостаточности фондов и дефиците ватиканского бюджета…
Какая-то горячая волна стала подниматься изнутри,
докатившись до горла сухим комком.
Жар сменился бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, — медленно произнёс Ван Хельсинг.
- На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, — обрадовался вампир.
- Тут, Ваня, вишь, какая штука… Сам посуди: существуем мы тут мирно,
никого не трогаем. А вот, поди ж ты, взялись подсылать к нам таких,
как ты, убойцев. То из Рима, то своя Патриархия наймёт,
то сами по себе прут невесть откуда. Начитаются, понимаешь ли,
Стокера… Вот мы тут и порешили, стало быть, принять энти,
как их… превентивные меры, ага. Золотишко имеется:
мы клады в купальскую ночь видим. Ну, и разведка поставлена,
сам понимаешь. Слухом земля полнится — вот, свои через землю
и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего обчества,
значить, оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно
поднималось солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в росистой
траве и улыбался. На груди пригрелась фляга, от души наполненная
гематухой. В левом кармане побрякивал увесистый мешочек с золотом,
выданный Прохором Петровичем в качестве аванса.
В правом кармане лежала свёрнутая бумага со словесными портретами
Блейда, Баффи и Сета Гекко. Жизнь снова обретала смысл…