Я родился на северных склонах хребтов,
Средь красивых лесов Дагестана.
Там семья моя — гордая стая волков,
Обитала по волчьим уставам.
Но случился отстрел. Разорили приют.
И на рынке, за пазухой пряча,
Продавали волчат, как щенков продают,
Чтоб скрестить нас с породой собачей.
Так купили меня и в корзинке везли.
Помню, нежно за холку трепали.
Обнимали, кормили, от бед берегли,
Обещали любить, приручали.
Говорят, что потомство от волка умней,
Чем собачье, но волки не знают,
Что своё получив, люди верных друзей
Продают, не щадят, убивают…
Привыкал к этой новой семье нелегко.
Отпустила тоска, время лечит.
Я покорно из блюдца лакал молоко,
Кротко руки лизал человечьи.
Я играл с их детьми, никого не винил,
Только им это было не нужно.
Всё прощал, не кусался и даже не выл,
А надеялся только на дружбу.
На беду подрастал, быстро, день ото дня.
Зубы стали острее и взгляды.
От немецкой овчарки и от меня
Получилось потомство — что надо!
Говорят, у волков — человечьи глаза,
Когда грудью ложатся на пули.
И из этих из глаз покатилась слеза
В час, когда вы меня обманули!
Не хотел умирать, не хотел предавать,
Не умел убивать, а что толку?
Неизбежно меня повели усыплять,
И рыдало во мне сердце волка.
Со ступеней больницы я слизывал снег,
Упирался. Тянули насильно.
Я завыл: «Что же делаешь ты, человек?!»,
И на лапы упал от бессилья.
Из-под лап уходила земля, словно жизнь.
Понял я: в этой стае — всё сложно!
У людей даже дружбу нельзя заслужить,
А любовь, так вообще невозможно.
Можно ждать и прощать, можно верить и нет!
Если в мыслях тебя зачеркнули,
То, уже не хотят люди слышать о тех,
Кого предали и обманули.
Никогда не хотят люди помнить о тех,
Кого предали и обманули!