Между первым и вторым курсами Рижского политехнического института родители отправили меня на лето работать на «край света» в экспедицию к отцовскому другу — профессору ботанику. Разнорабочим! Перетаскивать по тайге баулы с палатками, ящики с продуктами, закидывать их в кузовы грузовиков, на палубы кораблей…
Отец мечтал, чтобы его сын стал разумным человеком, а не умничающим интеллигентом, начитавшимся модных книг. Он понимал то, что я стал понимать лишь с возрастом: разумным делает человека природа, путешествия и люди, которые не сидят всю жизнь на одном месте: «Ты, сын, живя среди своих вялых друзей, можешь стать этакой золотой рыбкой в мещанском аквариуме, которую съедят другие рыбки, если вовремя не засыпать корм!»
Попасть на Курилы в советское время любопытства ради не мог никто. Оформить документы в пограничную зону было сложнее, чем за границу. На острове стояли военные части, погранзаставы, ракетные подразделения… Требовался пропуск за подписью Минобороны. Допускались только те, кто туда направлялся на работу и был там необходим. Допуск мне выдали вместе с разрешением на работу, и впервые в жизни мне стало приятно оттого, что где-то, пускай даже на краю света, моё присутствие посчитали необходимым аж на уровне Министерства обороны СССР!
Теперь необходимо описать те места, в которых не влюбиться хоть в кого-нибудь мог только законченный хромосомный циник. В то время я ещё таким не был!
Уже подлетая к острову Кунашир, на котором нам предстояло начать работу, я из самолёта увидел то, о чём мечтал, кинопутешествуя, — вулкан! Звали его Тятя-яма. «Яма» по-японски означает «гора». Всё у этих японцев наоборот — даже «гору» называют «ямой».
Хотя «тятя» означает, как и у нас, «отец». Отец — гора!
В то лето я исписал мелким почерком несколько блокнотов. Каждый день я узнавал больше, чем за всю свою долгую восемнадцатилетнюю жизнь. Откуда я мог, к примеру, знать, что трава в тайге бывает до четырех, а то и до шести метров в высоту! Слово «тайга» загадочно звучит для любого обывателя: что-то непролазное, густое, темное и очень опасное. Такой и я представлял ее, пока мы с ней не подружились. Да, она оказалась непролазной, но совсем не тёмной. Наоборот: такой яркой и разноцветной, как будто это палитра сумасшедшего импрессиониста.
А разве я мог знать, живя в одном из самых благоустроенных городов страны, что в кратерах вулканов бывают озёра? В них даже можно даже купаться! Я стоял на краю кратера и подобно художнику на пленэре записывал в очередной блокнот.
Сбылась и ещё одна мечта юного советского мечтателя — увидеть хотя бы издали другую, «иностранную», страну. Наши палатки стояли на берегу пролива, который отделяет Кунашир от Японии. В ясную погоду видны были её берега. Три горных пика на горизонте торчали из воды, как будто вот-вот оттуда вынырнет Нептун со своим трезубцем. Кто-то из студентов второго курса после моих рассказов о том, «как я провёл лето», даже сказал про меня друзьям с завистью: «Представляете, он видел… Японию!» Меня зауважали.
Будь моя воля, я бы сегодня всех юношей с первыми признаками полового созревания после сдачи ЕГЭ отправлял в ботанические экспедиции на Курильские острова, чтобы впредь могли выжить в любых условиях.
(из книги «По родной России»)