Бабу с возу — бобылем состаришься!
Дым столбом от самосаду,
Есть рассказчик, есть зеваки
И былина про отраду,
С коей тешился в овраге.
Ждет корчма, не бьются стопки,
Стихла песнь под балалайку,
Врезал дед холодной водки
И в сердцах поведал байку!
Той порой, когда подростком
Был я сельским водовозом,
Девки — наши вертихвостки,
Всюду стряли, как занозы!
Темной ночкой у оврага
Стон в стожках, часы сличайте!
Я идейно не Корчагин,
Но в одной души не чаял!
Кое-где ещё хлыстами
Били молнии в подлеске,
Но девчата не роптали,
Раздвигали занавески.
Что те местный, что паломник
И незрячий поглазеешь…
Вынут грудь на подоконник,
Как тут искус одолеешь?
Я гулял рожденный Русью,
Все безоблачным казалось,
Но моя невеста с грустью
Каждый день со мной каталась.
Я сопел, рычал медведем,
Отвлекал её расспросом,
Но пока до места едем,
Вся спина и грудь в засосах!
Тем деньком уже смеркалось,
Был как раз канун Купалы.
Пару верст трястись осталось,
А она опять пристала!
Порвала на мне рубаху,
Взор срамной, сама разделась…
Я и лег ничком со страху,
Но ласкаться расхотелось.
Боже, что с дивчиной сталось?
Пальцы сделались когтями!
Надо мной она металась
Злобно лязгая клыками!
Черной птицей ввысь взлетела,
Опустилась, зашипела
И терзая жадно тело,
Ублажить себя сумела.
Вдруг телега наклонилась,
Мир вокруг перевернулся,
Колесо с оси свалилось,
Я сердешный и проснулся!
И взмахнул спросонья плеткой:
Прочь колдунья, изувечу!
Выгнал с возу ту молодку,
Чтоб кобыле стало легче!
Бобылем с тех пор остался.
Сон то сон, но бейте плетью,
Точно было… миловался
На лугу с ужасной ведьмой!
Нынче есть у бывшей милки
Муж и трое ребятишков!
Эй корчмарь, пуста бутылка,
Водки дай, судьба не вышла!