«И все звезды отдавали тебе свою нежность». Рассказ
Анна Лелик
Иван Васильевич пил уже третий день. Вроде бы факт не самый примечательный, для простых смертных, но это если не учитывать то, что Иван Васильевич был человеком здорового образа жизни. По утрам он делал пробежки, пил свежевыжатые соки и не ел после девяти вечера. Именно поэтому небритый, помятый и пьяный уже к обеду Иван Васильевич внушал страх и опасение.
Уже второй год Иван Васильевич, инженер завода по производству огнеупорных материалов, приезжал на дачу один: брал отпуск плюс положенные отгулы и пол лета проводил здесь — на берегу реки, в тени деревьев посаженых собственноручно. Дети выросли настолько, когда отец и мать уже не нужны, потому что они взрослые и сами знают как жить, и еще не нужны, потому что нет внуков. Теперь свои летние каникулы-отпуска дети проводили не на некогда любимом дачном участке, а на различных курортах: отечественных и не совсем.
Жена, устроившись, пять лет назад работать в крупную компанию, проводила отпуска исключительно на корпоративных базах отдыха, навещая дачу лишь пару раз за все лето. Так Иван Васильевич стал полновластным хозяином всего дачного участка размером с десять соток и большим немереным куском оврага с диким малинником.
Уже весной Иван Васильевич с нетерпением ждал, когда же наступит положенный отдых и он впервые разувшись, погрузит свои ноги в обжигающе холодную, прозрачную воду реки — эта мысль согревала его и в холодные зимние вечера и в переменчивые весенние дни. Забот на даче у него всегда хватало: он любил ловить рыбу, что-то беспрестанно чинил, пилил, заколачивал гвозди. Мастер на все руки, он часто приходил соседкам на выручку, но уходил сразу, как только сдавал работу хозяйке.
Зная Ивана Васильевича, все приходили в недоумение, проходя мимо его двора и не производя в нем никакой реакции своими приветствиями и окликами.
Единственными гостями за последнее время там были Максим и Мишка. Он сам их однажды позвал, когда те пробегали мимо. Затем налил себе пива, им квасу, молча сидел и смотрел куда-то перед собой. Мишка и Максим, помолчав немного рядом с ним, и почувствовав неловкость от натянутой тишины, пообещали непременно зайти завтра и убежали по своим делам.
На следующий день они пришли к нему и принесли с собой пирожки и творог — жители улицы беспокоились о своем соседе.
На третий день, ситуация повторилась. Иван Васильевич был в тот день не пьян, но выпитое накануне, заставляло его напрягать мозги и изрядно трусило руки.
Сегодня он наконец заговорил с Мишкой и Максимом.
— Мне ведь никогда не стать космонавтом! — горько сказал он и чуть не заплакал.
— Вот чудак — прошептал Мишка Максиму, — наверное, или с ума сошел или допился.
— Вам этого не понять, вы еще слишком молоды, у вас все впереди. А я жил, и вдруг так отчетливо понял — я никогда не стану космонавтом.
Немного помолчав, он добавил:
— Вот ты кем мечтаешь стать?
— Ну не знаю, вообще-то я всегда моряком хотел стать…
— Вот видишь! И ты можешь им стать. И мысль эта греет тебя и по ночам, перед тем как уснуть ты наверняка мечтаешь, как будешь плыть по бескрайним морям. Как будешь приносить добро своим любимым делом не только себе, но и людям, стране… А я… а мне поздно уже мечтать. С детства я всегда мечтал быть как Гагарин! Ведь Гагарин совершил свой первый полет незадолго до моего рождения! Ты знаешь кто такой Гагарин? В то время когда я учился в школе, каждый пацан, мечтал стать как Гагарин, космонавтом.
И Иван Васильевич взахлеб стал рассказывать о своей мечте. Он родился и рос в той стране и в то время когда день космонавтики был праздником, и каждый школьник знал кто такой Юрий Гагарин. И в атласах было много фотографий (это сейчас этим никого не удивишь) с видами Земли и Луны снятыми с космоса. Всю свою жизнь он мечтал стать космонавтом и хотя бы раз в жизни увидеть Землю в иллюминатор, и пройтись по Луне, увидеть звезды чуть ближе, почувствовать невесомость… Но ничего специально для этого не делал просто мечтал, что вдруг когда-нибудь… противопоказаний по здоровью и прочим параметрам у него не было, и он смог даже поступить учиться в технический ВУЗ на факультет автоматизированных систем управления. Это конечно, никакого отношения к космонавтике не имеет, но все же… потом как-то забылось, он женился, дети, работа, карьера, начальник, подчиненные… А теперь впереди только пенсия.
И вот три дня назад у него на крыше крыльца треснули доски. Весь день он провозился, но к вечеру так и не закончил работы. Уже почти ночью он присел на ступени крыльца, слушал, как стрекочут кузнечики, и пищат комары, а потом вдруг… он посмотрел на небо! А там звезды россыпью — Медведицы: Большая и Малая, и другие созвездия, и словно разлитое молоко — этот Млечный Путь, будто с картинки глянцевого атласа, Луна со своими темными пятнами и если долго на нее глядеть, то отсвет от нее и слезы на глазах от холодного сияния…
И вдруг он понял, что уже НИКОГДА ему не бывать там, в космосе. И если раньше стоило только очень очень захотеть и трудиться, много трудиться (что он несомненно умел) то он мог бы… а тут, нет, кончено. НИКОГДА!!!
— Время мое ушло. Дней прожито уже больше чем впереди, даже при самых оптимистичных прогнозах. Это слово страшное. Запомните его, странное и жуткое, словно заклинание «НИКОГДА». Я тут в философию ударился — несчастный, страдающий человек всегда немного философ. Так вот один немец, философ, сказал, что смерть это невозможность дальнейшей возможности!!! Как мудро!!! Правда?
Макс и Мишка угукнули в ответ, с трудом пытаясь понять, что кроется за каламбуром этих слов, и вообще отчего вся трагедия. Но отдаленно Максу показалось его страдание чем-то до боли знакомым. Сначала предчувствие, а потом ясно вспомнилось. Наверное, то же чувствовал он, Макс, когда родилась его младшая сестренка. Тогда он, глядя как вокруг этого орущего чуда собрались все родные, тоже хотел вот так, как она лежать и плакать или улыбаться непроизвольно, и чтобы все вокруг умилялись каждой его выходке, и каждому движению. Вспомнилось, тогда он маме сказал, что хотел бы снова стать маленьким и поинтересовался, что для этого нужно делать. На что мама просто ответила: «тебе никогда уже не стать маленьким! Это невозможно. Ты им уже был». Макс вспомнил, как тогда он спрятался под кровать и плакал от того, что он пятилетний мальчик уже никогда НИКОГДА не сможет стать маленьким и никогда мама не будет вот так нежно прижимать его к себе и баюкать, напевая колыбельную.
Макс посмотрел на Ивана Васильевича с глазами полными сострадания и очень захотел поделиться с ним своей историей, уверенный, что только он — Иван Васильевич сможет его понять. Но при Мишке было неловко, и он промолчал, проглотив подступивший к горлу ком.
— А ведь я вспомнил!!! У меня все было — и телескоп настоящий и модели планет солнечной системы, и редкие фотографии и даже осколок метеорита!!! Все же было!!!
И тут Макс неожиданно громко сказал:
— Иван Васильевич так расскажите нам все что знаете — нам тоже интересно, а сейчас в школе об этом ничего не говорят — сейчас другие профессии в моде!
— Профессии! — презрительно фыркнул Иван Васильевич. Космонавт это не профессия, космонавт это жизнь, это подвиг, это герой! Это… взять хотя бы этих дивных зверушек Белку и Стрелку, а первую женщину в космосе, а Леонова, а… столько всего!
Теперь каждый вечер Максим с Мишкой, а иногда и всей честной кампанией, прежде чем отправляться по своим делам, заходили к Ивану Васильевичу и подолгу мечтательно смотрели в небо на зажигающиеся звезды. Затем Иван Васильевич уехал на неделю домой в город, а оттуда приехал с целой коробкой подарков для Максима.
— К маме ездил! — сказал, не сдерживая улыбку несбывшийся космонавт. — Представляешь, думал, что выбросили, но разве уж моя мама, что-то выбросит. Все хранилось на антресоли. Видел бы ты, как мама доставала это из своих потайных мест.
И Максу в наследство достался оптический телескоп, модели планет и старые фотоснимки. Вот только осколок метеорита где-то потерялся…
Макс сам не заметил, как стал наблюдать за звездами и уже будто не представлял себе жизни без них. Макс еще определенно не мечтал, кем хочет стать, ему нравилось много чего, и многое у него неплохо получалось… он боялся говорить маме что хочет стать космонавтом, потому что однажды, сказав это бабушке услышал в ответ: «тебе лишь бы не учится, а в облаках летать».
— Странно — подумал тогда Макс — космонавтам ведь нужно всегда столько всего знать, и никому не решался открыть свой секрет, разве только Женьке.
— Она точно все поймет — размышлял он про себя — она тоже звезды любит и облака, и на Луну глядеть. И однажды даже сказала, а что у нее мечта с детства научиться летать, но это, говорят, невозможно… это важно, чтобы тебя понимали и твою мечу ценили. Тогда можно горы свернуть и столько добра сделать.
Втайне, по ночам он, возвращаясь с улицы, останавливался у ворот и смотрел на небо столько, сколько хватало сил, пока глаза не начинали слезиться от яркого мерцающего сияния звезд.
Иван Васильевич перестал пить, но некоторая обреченность в глазах и голосе, выдавали в нем настоящего философа, по крайней мере, так думали теперь о нем все местные ребята, заходя частенько к нему на чай и сидя на крыльце без крыши, чтобы удобнее было разглядывать причудливые узоры ночного неба.