По странному стечению обстоятельств (или, если угодно, по закону парных случаев) последними ролями Высоцкого на радио и в кино стали роли Дон Гуана в «Каменном госте» Пушкина.
Любопытно, что даже работа над ролями шла почти параллельно. Сначала режиссёр М. Швейцер пригласил Высоцкого на пробы в фильме «Маленькие трагедии». Точную дату узнаём из дневников В. Золотухина: «12.12.78 г. Вчера Володя пробовался на Дон Гуана». Из рассказа Высоцкого: «Так странно случилось, что недели две-полторы назад мне позвонил Эфрос и говорит: «А ну-ка приходи, мы с тобой на радио запишем, — будешь играть Дон Жуана». Я говорю: «Меня уже позвали играть его в кино. Вы что, консультировались?» Он говорит: «Нет, я в отрыве»." На другом концерте, состоявшемся в марте 1979 г., Высоцкий сказал об этом чуть иначе: «Эфрос, совсем не зная, что я буду делать это в кино, предложил мне сделать это на радио.» Таким образом, на протяжении всего четырёх-пяти месяцев Высоцкий дважды получил предложение сыграть одну из самых известных ролей в мировой драматургии.
Разумеется, каждый, кто обращался к легенде о Дон Хуане (только у Пушкина герой носит имя Дон Гуан), описывал его по-своему. «У Пушкина Дон Гуан не бессовестный соблазнитель, откровенно попирающий законы людские и божеские, не святотатец, не отъявленный негодяй, — говорил А.Эфрос. — Он в первую очередь — поэт. В «Каменном госте» Пушкин выразил свои чувства, свою боль, стремление к любви…». В исполнении Высоцкого вовсе не чувствуется, что Дон Гуана хоть сколько-нибудь влечёт к Лауре, его уже ни к кому и ни к чему не влечёт. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», — сказано в книге Екклесиаста. Таков Дон Гуан в спектакле Эфроса. Просто он не знает другого способа жить, делает то, что делал прежде, когда любовные приключения и дуэли ещё горячили кровь.
Лишь один раз в спектакле голос Высоцкого-Гуана обретает силу и страстность, — когда он видит откликнувшуюся на приглашение статую Командора: «Всё кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан». «Я? Нет. Я звал тебя и рад, что вижу», — в этой фразе у Пушкина нет ни одного восклицательного знака, но не так произносит её Высоцкий. «Я?! Нет!!! Я звал тебя и рад, что вижу!!!», — вот так это слышится на пластинке. Видно, что Дон Гуан действительно рад. Наконец, случилось нечто, что стряхнёт с него скуку и депрессию. Увы… До конца трагедии — и до конца жизни Дон Гуана — остаётся всего пять строк… Эфрос пригласил Высоцкого участвовать в радиоспектакле весной 1979 г. Первая (она же последняя для Высоцкого) запись была пробной: он читал за Дон Гуана, Эфрос — за всех прочих персонажей. Через год после смерти Высоцкого Эфрос вернулся к задуманному: голосу Высоцкого, оставшемуся на магнитофонной плёнке, подыгрывали актёры московского театра на Малой Бронной. Так родился дискоспектакль «Маленькие трагедии».
Телевизионный трёхсерийный фильм М. Швейцера «Маленькие трагедии» посвящён 180-летнему юбилею поэта Александра Сергеевича Пушкина и 150-летию «Болдинской осени». После совместной работы с Высоцким в картине «Бегство мистера Мак-Кинли» Швейцер в роли Дон Гуана видел только Высоцкого. 11 декабря 1978 года состоялись пробы, а в феврале 79-го — утверждение на роль.
М. Швейцер: «Приступив к работе над «Маленькими трагедиями» Пушкина, я решил, что Дон Гуана должен играть Высоцкий. Мне кажется, что Дон Гуан-Высоцкий — это тот самый Дон Гуан, который и был написан Пушкиным. Для меня важен был весь комплекс человеческих качеств Высоцкого, который должен был предстать и выразиться в этом пушкинском образе. И мне казалось, что всё, чем владеет Высоцкий как человек, всё это есть свойства пушкинского Дон Гуана. Он поэт, и он мужчина. Я имею в виду его, Высоцкого, бесстрашие и непоколебимость, умение и желание взглянуть в лицо опасности, его огромную, собранную в пружину волю человеческую, — всё это в нём было. И в иные минуты или даже этапы жизни из него это являлось и направлялось, как острие шпаги.
…Чтобы получить нужную, искомую правду личности, нужен был актёр с личными качествами, соответствующими личным качествам Дон Гуана, каким он мне представлялся. Понимаете, пушкинские герои живут «бездны мрачной на краю» и находят «неизъяснимы наслажденья» существовать в виду грозящей гибели. Дон Гуан из их числа. И Высоцкий — человек из их числа. Объяснение таких людей я вижу у того же Пушкина:
Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
То есть для этой работы, для этой роли колебаний никаких не было. Высоцкий был предназначен для неё ещё тогда, когда мы впервые собирались эту вещь ставить, — в 72-м году, лет за шесть — семь до этого фильма»
Высоцкий: «На мой взгляд, Швейцер очень бережно отнесся к Пушкину и сделал изумительный монтаж из четырех трагедий и пушкинских стихов — с прологом разговора Беса и Фауста. Получилось единое произведение, единая пьеса — ему удалось осуществить это через Импровизатора, которого играет Юрский. Впрочем, так оно и было на самом деле: Пушкин написал все эти маленькие трагедии в одно время, в знаменитую Болдинскую осень — одним духом. То есть это из него вылилось, как будто бы разные акты одной пьесы. Вероятно, и нужно их читать как единую пьесу и так к этому относиться, что это одно и то же — только разные стороны, разные грани характера Александра Сергеевича.
Я должен был играть две роли: Мефистофеля и Дон Гуана. Хотя для меня роль Дон Гуана была в диковинку. Ведь лет десять назад они, конечно, предложили бы эту роль Тихонову или Стриженову. Я понимаю, что на Чёрта, или Мефистофеля, я подхожу. А с этим — не знаю. Потом подумал: почему, в конце концов, нет? Почему Дон Гуан должен быть обязательно, так сказать, классическим героем? Во всяком случае, были очень интересные пробы, и я не в силах был от этого отказаться. Хотя, честно говоря, хотел уже больше не играть…»
Дон Гуан в фильме — совсем другой человек. Кажется, — с тем Дон Гуаном, из радиоспектакля, их связывает только общее имя. Когда Гуан-Высоцкий самовольно покидает место ссылки, то его словам, сказанным в ответ на замечание Лепорелло: «Сидели б вы себе спокойно там», — веришь абсолютно: «Слуга покорный! я едва-едва Не умер там со скуки. Что за люди, Что за земля! А небо… точный дым». Этот Дон Гуан полон жизни. Такой человек действительно не сможет сидеть в глуши, даже зная, что тут, в столице, его, возможно, ждёт гибель. (А ему есть чего опасаться, — жизнь его уж точно безгрешной не была).
Дон Гуан не просто полон жизни, он — на вершине блаженства, на самом пике. В таком состоянии теряется ощущение реальности. Кажется, что всё можно, хочется поозорничать. Хоть и безбожник Дон Гуан, а не додумался бы пригласить статую Командора к его вдове в час его, Дон Гуана, свидания с нею, если б Лепорелло не вспомнил о статуе не вовремя. А раз вспомнил — «Проси её пожаловать ко мне — Нет, не ко мне — а к Доне Анне, завтра». Свершается неожиданное — статуя кивает в знак согласия! Шутка, похоже, оборачивается неприятностью, но Дон Гуан легко забывает об этом — ведь впереди свидание с Доной Анной.
Похоже, что Дон Гуан вовсе забыл о том, что пригласил статую Командора, но — «Что там за стук… о скройся, Дон Гуан». В фильме здесь следует резкий перевод камеры на мгновенно напрягшийся профиль Высоцкого — Дон Гуана. (Отличная работа оператора!) Он вспомнил! Он всё понял! Но… лишь мгновение помедлив, он идёт к парадным дверям и широко распахивает их. «Всё кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан», — говорит статуя Командора. Нет, Дон Гуан не дрожит. Он знал, кто явился, услышав стук, и мог бы скрыться в боковые двери. Но тогда он не был бы Дон Гуаном.
Последним усилием оттаскивает он упавшую Дону Анну от Командора. Последние слова его обращены к ней. Это не смерть прелюбодея и богохульника, настигнутого Возмездием. «Эта смерть — не заслуженное возмездие за грехи. Это высокая трагедия. Так и понял своего Гуана Владимир Высоцкий», — говорил А. Эфрос. Удивительно то, что этот фильм не получил никаких наград и премий. Может быть потому, что Швейцер изменил оригинальный пушкинский текст, а кое-где вообще изменил смысл на противоположный.
9 июля, «Советская Россия», статья Э. Ладыниной «И выстраданный стих»:
«Дон Гуан (В. Высоцкий) в «Каменном госте» в чем-то несет в себе черты и Чарского, и Импровизатора. Словом, прежде всего и больше всего, он — поэт. И этим пронизано, определено его отношение к жизни. Несмирение — особенность характера всякого художника — ведет его из изгнания в Мадрид, в дом Лауры, где Дон Гуану грозит смерть. Несмирение сообщает устойчивость и силу его увлечению Доной Анной. Дон Гуан бросает вызов — людям, судьбе, року и так же смело вступает с ними в бой; В. Высоцкий создает характер Дон Гуана как бы несколькими ударами кисти, освобождая роль от подробностей, частностей. Отсветы счастья — а этот человек умеет быть счастливым — контрастно оттеняет трагический склад его характера. Смерть Дон Гуана от «каменной десницы» Командора, принятая им с настоящим достоинством, подводит итог прожитой жизни, где были и щедрость, и красота, и ощущение полноты дней уходящих».
Премьера фильма состоялась 29 февраля 1980 года в Доме кино. По ЦТ фильм показали 1, 2, и 3 июля 1980 года. Премьера третьей серии фильма «Маленькие трагедии» проходила в день, когда Высоцкий давал концерт. «Вы-то её успеете посмотреть, а я-то уже нет», — сказал Высоцкий, обращаясь к зрителям.
Был вечер 3 июля 1980 года…
И у каждого поэта — свой памятник. У Пушкина —
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа».
У Высоцкого —
«И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно —
Шито-крыто.
Я, напротив, ушел всенародно
Из гранита».
Великие поэты — побратимы, и время не разъединяет, а роднит их: оба поэта противостояли обывательской толпе и политической черни, оба были голосом своей эпохи, оба выразили себя в слове — и Словом обессмертили свое имя.