— Михаил Геннадьевич, наш читатель Мириханов спрашивает: «Почему Запад приступил к политике принуждения РФ к трансформации именно сейчас?»

— Запад принуждает Россию не к трансформации, а к уничтожению. Трансформация? Да никаких проблем! Мы во что только не трансформировались. Но речь идет об уничтожении. Мы ведь проявили самостоятельность в ситуации с Крымом, показали, что мы не подчиняемся. Ну если вы не подчиняетесь, вас надо уничтожить. У западных элит был шок! Представьте себе: вы 30 лет каждое утро открываете холодильник и едите котлету, вдруг однажды вы открываете холодильник, а котлета вам заявляет, что она суверенна, от вас не зависима, что у нее есть права. И она готова вступить с вами в переговоры, но при условии, что они будут равноправными. Она готова с вами сотрудничать, но исключительно на условиях взаимной выгоды. И вы начинаете лихорадочно вспоминать, что такое вы выпили вчера вечером. Когда же поймете, что вы в здравом уме и твердой памяти, а с ума сошла котлета, вы размажете ее ровным слоем по всей кухне, потому что это котлета в вашем восприятии. Она 30 лет была котлетой. А чтобы котлете доказать, что она не котлета, надо сопротивляться, надо бороться.

— Можно сказать, что победа России в Сирии — это примерно то же самое, что победа по Крыму по мощности выпада нашей страны в сторону Запада?

— Сирия — это даже более мощный выпад, чем Крым, большая пощечина Западу. Во-первых, это на чужой территории. Сирия была территорией Соединенных Штатов Америки, которые отправили туда своих соратников — даишевцев. Во-вторых, мы нанесли колоссальные потери США — мы обесценили их инвестиции. Они вложили свои деньги в ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.), подбрасывали туда оружие, направляли специалистов, давали технику, а мы все это жжем и подрываем. Представьте: вы строите дом, вдруг приходит какой-то русский, говорит, что дом террористический, и сжигает его. Причем дом стоял на территории, которую вы считаете своей, как и весь мир. А Крым — это хотя бы пограничная земля России, какое-то время имевшая отношение к Украине.

— Получается, что мы сломали игру США?

— Сломали, но они начнут новую игру. Руководство ДАИШ и американские специалисты перебазируются в Европу и там будут организовывать процесс. А пехота уйдет в Восточный Афганистан и, может быть, в Киргизию и Таджикистан, где исламизация идет потрясающими темпами.

— А каковы перспективы Сирии, как вы считаете? Она уходит под опеку Ирана, наверное?

— Посмотрим. Там сначала надо гражданский мир обеспечить. Внешняя агрессия заморозила там все процессы, а теперь — внутренний конфликт. Можете себе представить, что правительство Сирии до сих пор не дает гражданство курдам? Люди отвоевали свободу, были единственными, кто реально сопротивлялся группировке «ДАИШ», а им не дают гражданства. Ну они возьмут себе гражданство Курдистана! И там таких много. Я думаю, что потихонечку это уляжется, если, конечно, Саудовская Аравия при поддержке Израиля не нападет на Иран.

— Признание Трампом Иерусалима столицей Израиля — это не прелюдия к новой войне?

— Думаю, арабы ничего не смогут сделать. Иранцы не будут реагировать — они разумны, и у них нет современного оружия. А «Хезболле» и ХАМАС придется потерпеть.

— Почему Трамп сделал то, что президенты США не делали десятилетиями?

— Было страшно. А сейчас не страшно, потому что судьба Израиля их особо не интересует. И сложился консенсус: с одной стороны — конченые израильские фанаты, которые считают, что надо делать так, как хочет Израиль, и неважно, какие будут последствия; с другой стороны — обамовские ребятишки, которые говорят: «Ну будет или не будет Израиль — какая разница?!». Их позиция по тактическому вопросу совпала.

— Это в плюс или в минус Израилю идет?
— Для Израиля это огромный плюс, а для арабов — минус. Это публичная пощечина им.

— Ряд политиков, например Явлинский, говорят, что ни Крым, ни Сирия не стоили того, чтобы иметь пагубные для России последствия от западных санкций. А вы как считаете?

— Во-первых, значение санкций очень сильно переоценивается. По нам бьют не столько сами санкции, сколько то, что либеральные правительство Медведева и Банк России Набиуллиной на них не реагируют. Мы лишились возможности брать внешние займы, но при этом никак эти займы не компенсируем, хотя были обязаны. Экономический кризис начался до событий на Украине — в январе 2014 года. Тогда и девальвация рубля была, и паническое бегство капитала, и падение фондового рынка. Просто экономическая модель выработала свой ресурс.

Что касается того, что нужно отдать Крым, — ну давайте и Москву отдадим, она тоже когда-то принадлежала угро-финским племенам… Санкции против России были бы и так введены, а Украина была только предлогом. На самом деле реальной санкцией против нас был привод нацистов к власти на Украине. Нацистов привели к власти на Украине, и это были реально враждебные действия, после которых уже никаких тормозов быть не может.

Причин было три. Первая — когда Путин в сентябре 2012 года заявил, что мы не будем разрешать гомосексуальную пропаганду среди детей, он тем самым продекларировал ценностную несовместимость России с Западом. Современные технологии позволяют менять человека и тем самым создавать новые рынки, новые возможности получать прибыль. Значит, чтобы получать прибыль, надо менять человека. И пропаганда гомосексуализма — это один из элементов трансформации человека. А для нас выяснилось, что главное — это человек, мы не хотим менять человека ради денег. Эту ценностную несовместимость Запад понял. И если бы не это, то, я думаю, он не привел бы на Украине нацистов к власти.

Вторая причина — в условиях кризиса бизнес не может зарабатывать деньги на повышение доходов, так как спрос ограничен, поэтому надо зарабатывать прибыль снижением издержек. Сирия и Ливия всем показали, что самый крутой полевой командир продает нефть гораздо дешевле, чем самое слабое государство. Значит, с точки зрения снижения издержек в России должно быть не государство, а полевые командиры. Вы хоть обстройтесь демократией, вам это не поможет! Каддафи, кстати, был очень прозападным политиком на завершающем этапе своего существования, но ему это не помогло.

Причина третья — США существуют, пока мир платит за их существование. Форма оплаты — покупка американских госбумаг. Американские госбумаги — это пирамида, она устойчива, пока ее доходность ниже рыночной. Соответственно, чтобы вкладываться в нерыночный инструмент, нужно иметь нерыночную мотивацию. Нерыночная мотивация — это либо любовь (но это не работает на рынке), либо страх. Значит, чтобы США существовали, мир должен быть испуган. Поэтому вся политика США с 1992 года, после уничтожения Советского Союза, — это создание зоны хаоса и ее расширение. Мы остановили расширение зоны хаоса на Украине и в Сирии, значит, ее надо перенести на Россию. Ради сохранения США, это категорический императив.

Мы можем быть хорошими или плохими, строить коммунизм, капитализм или алкоголизм — нашу позицию в системе западного мировоззрения это не изменит. Это объективный процесс, и никуда от него не деться.

— И что России делать?

— Создавать свой макрорегион, выгрызать обратно Украину, возвращать разумную часть постсоветского пространства. Для этого, к сожалению, пока сил и мозгов нет, поэтому мы работаем в качестве младшего партнера Китая в его проекте. Россия для них как старший военный партнер и как младший экономический. Китайцы в 2020 году ждут войну с Америкой, поэтому им нужен кто-то, кто имеет серьезный военный потенциал.

— То есть будем создавать совместное государство, как прогнозирует политолог Андрей Девятов?

— Совместное государство создать невозможно, поэтому это именно партнерство.

— Китай нас потом не кинет?

— Китай не кинет нас, пока мы ему будем нужны. До и во время конфликта с США мы ему точно будем нужны. Дальше посмотрим.