Жили в одном большом городе двое детей, брат с сестрой — Никита и Катя.
Жили они в красивом светлом доме, у них была умная и добрая мама, а папа —
самый лучший на свете!
Была зима, весь город был запорошен
снегом, стоял небольшой мороз и было ясно, а от того снежинки на домах и
деревьях переливались и искрились, словно бриллианты. В это прекрасное
утро, в Рождественский сочельник, мама дала свои детям немного денег и
велела сходить в лавку и купить сластей к празднику. Дети это занятие
очень любили и ждали его, с удовольствием мечтая о том, сколько и чего
они купят.
И вот, тепло одевшись и взяв мешочек монет, ребята вышли
из дома. Они весело спорили по дороге в магазин о том, сколько им
все-таки нужно купить каких сластей. Прохожие, попадавшиеся им на пути,
были с добрыми и ясными лицами, день был исполнен ощущением
приближающегося Рождества Христова.
Но вот, проходя мимо одного
дома, Никита заметил стоящего возле его стены мальчика. Мальчик был
примерно его возраста, но при этом очень худ, одежда его была слишком
легкой для зимы. Он дышал на свои красные от мороза пальчики и растирал
одну руку об другую, лицо его было задумчивым. Никита замедлил шаг и,
присмотревшись, увидел возле его ног кружку. Мальчик просил милостыню.
Потянув сестру Катю за рукав, Никита шепнул: «Смотри, вон там мальчик стоит!
Мне его… так жалко! Ему, наверное, холодно, он без рукавиц стоит… и
кружка! Кружка у него для милостыни… Давай подадим ему, а?» Катя,
окинув взглядом мальчика и немного помолчав, сказала брату о том, что
мама велела им купить сласти, а не подавать нищим. Катя явно была
смущена и хотела было продолжить путь в магазин, но Никита ее остановил.
На лице его отразилась вдруг решительность.
«Ты, конечно, как хочешь, а я так уйти не могу!» — сказал мальчик, глаза его заблестели,
а щеки запылали румянцем. «Я… я не буду есть пряников! Я так не могу…
я не куплю себе то, что собирался, а отдам свои деньги этому
мальчику… он, может быть, вовсе голодает, ему нужнее! Помнишь, мама
учила нас тому, что мы должны помогать своим ближним, оказавшимся в
беде? Вот он — в беде! Ты посмотри, какой он худой, какой бледный! Ему и
холодно, наверное — вон как одет плохо! А ты пряники лопать
собираешься…» Никита посмотрел на Катю и заметил, что она отвела
взгляд и была грустна… Она еще раз посмотрела на мальчика и на то, как
мимо него туда-сюда проходили люди — красивые и благородные, радостные и
улыбчивые… проходили мимо и никто с ним не заговорил, никто не
положил звонкую монетку в его маленькую кружечку, никто не спросил его
имени, никто не подал ему руки и не пожалел его…
На глазах девочки выступили слезы, ей тоже стало очень жалко того мальчика и
стыдно за то, что сперва она так же хотела пройти мимо.
«Мне тоже очень его жалко!» — проговорила Катя. «Я тоже не буду есть конфет, а
лучше куплю ему что-нибудь вкусного… а еще… подарю ему свои рукавицы
— ведь его руки совсем покраснели и сморщились от мороза, ему правда
очень плохо!» Дети посмотрели друг на друга. Тихий Ангел пролетел между
ними в этот момент, и какую же радость испытали брат с сестрой, когда
вдруг исполнились горячим желанием помочь мальчику!
«Беги скорее в лавку да купи ему поесть, а я подойду к нему!» — сказал взволнованно
Никита, передавая сестре мешочек монет. «Хорошо, уже бегу, отдай ему мои
рукавицы!» — воскликнула Катя, принимая из рук брата мешочек и поспешно
снимая свои варежки.
И вот, дети сделали то, что собирались сделать.
Они познакомились с мальчиком, его звали Павлик. Катя отдала
ему свои рукавицы, а Никита — свой теплый шарф, кроме этого они дали ему
еды и проводили до дома. Оказалось, что мальчик жил всего лишь через
две улицы от них самих. Жил он не один, а вместе с маленькой сестрой и
старой бабушкой в крошечной каморке с одним небольшим окном и темными,
мрачными стенами. «После того, как умер наш папа и платить стало нечем,
нас выселили в эту комнату… из жалости тут позволяют жить, не гонят на
улицу…» объяснил Павлик своим новым друзьям. Мальчик очень смущался и
непрестанно благодарил детей за их помощь, он уже и не надеялся, что
сегодня у них с бабушкой и сестрой будет ужин…
«Слава тебе,
Боже! Слава тебе, Пресвятая Богородица!» — шептала в умилении бабушка,
утирая слезинки. Бабушка лежала на старой кровати, застеленной тонким не
чистым одеялом. Подушки не было. Укрывалась бабушка какими-то тряпками,
в которых узнавался распоротый по швам тулуп без одного рукава. «Мы с
Машенькой молились все время… а я верила, что Господь нас не
оставит…» — говорила бабушка, которую Павлик кормил хлебом, полученным
от ребят. Бабушка говорила, а губы и руки ее дрожали.
Машенька — сестра Павлика, просто крошечная девочка, тоже жадно ела и на ребят не
глядела. Она быстро жевала, потом открывала рот и жадно дышала, затем
снова принималась жевать. Она была простужена, дышать могла только ртом.
Нос у бедной, измотанной голодом и болезнью девочки ее был отечный,
щеки пылали, дыхание было шумным и горячим…
Дети стояли в
маленькой комнатке со спертым воздухом, с ужасом глядели на худенького
Павлика, на больную Машеньку и старенькую, дрожащую бабушку… им было
невыносимо даже подумать о том, что еще вчера, или позавчера они бегали
рядом с этим домом, ворошили сухой искристый снег и смеялись, а тем
временем в этой полуподвальной комнате страдала и молилась целая семья,
уповая на Божье чудо. Им страшно было подумать и о том, что было бы если
бы они не подошли к Павлику, а купили бы сластей в магазине и вернулись
бы домой…
Маша закашлялась и чихнула, Павлик вытер ей нос
какой-то тряпкой и с грустью сказал, глядя на детей: «Три дня уже
болеет, горит вся… ночью спасть не может — плачет…»
«Никуда не уходите!» — воскликнул Никита, хватая Катю под руку, «Мы скоро
придем, вы только ждите!». Дети выбрались на улицу и побежали к своему
дому. Они уже точно знали, что им нужно делать.
Дети вбежали в дом и стали наперебой говорить. Мама уже заждалась и хотела было возмутиться
из-за их долгого отсутствия, но дети не дали ей сказать ни слова- они
все говорили, говорили, говорили… о своих новых знакомых и о том, как
им нужна помощь…
Пришел папа. Они вместе с мамой немного посоветовались и принялись за дело.
Собрав целый мешок теплых вещей и погрузив его на санки, они пошли к Павлику.
Закутав потеплее Машеньку, мама посадила ее в санки и повезла к себе домой. Папа, Никита и Катя
помогли одеться бабушке и Павлику, собрали в маленький мешочек все их
скромные вещи и ушли вслед за мамой. Больше Павлик с Машенькой и
бабушкой в каморку не возвращались…
Часы пробили полночь. В доме было тихо — все, кроме мамы и папы спали.
Многое было сделано за этот вечер и казалось, что этот день был таким длинным… Мама устало
опустилась на диван и поглядела на часы, которые висели на стене… «На
службу-то мы так и не попали…» — сказала она, грустно улыбнувшись.
Папа сел с нею рядом и обнял за плечи: «Я думаю, Софьюшка, что нам
Господь сегодня послал службу особую, значит нужно было нам ее
служить…»
Так они сидели вдвоем, уставшие, потерянные,
обнявшись и глядя в окно, за которым мягко падал снег. Думали они о том,
что произошло сегодня и как вдруг поменялась их жизнь и жизнь тех
людей, которые вдруг стали им родными… «Пути Господни неисповедимы…
все для нашего спасения… и я верю, что Бог нас не оставит и поможет со
всем справиться» — заключил папа и перекрестился.
Вскоре мама с папой тоже легли спать. Спали они крепко и не знали, что мирный Ангел
поселился в доме в тот вечер и крылами своими покрыл семью ото всякого
зла на долгие годы… Великое славословие разливалось по небу и по земле
в ту ночь, наступало славное Рождество Христово!