— А Вы кузнец? — Спросили за спиной.
Так неожиданно. Мужчина даже вздрогнул.
К тому же он не слышал, что бы в дверь
Звонил хоть кто-то или хотя бы стукнул.
— А Вы стучать не пробовали? Зря!
Он грубо отчитал ее бесцеремонность.
Он злился на себя и на неё,
Что нарушал приличия законность.
— Стучаться? Хм. Не пробовала, право…-
Ответил голос, а кузнец наш стих.
Слова его застряли где-то в горле…
Он думал, что пред ним стоит старик.
Когда он понял — кто! То ноги подкосились
— Вы не могли бы выправить мне косу?
По мастерской слова вдруг покатились…
А он ведь думал, что ей нет и сносу.
— Все? Да? Конец? — спросил вздохнув кузнец.
— Ещё не всё, но уж гораздо хуже…
-Логично, что всему конец…
Так, что мне говорите делать нужно?
— Да, выправить косу — сказала Смерть,
И наточить ее, если возможно.
Кузнец стал тихо на косу смотреть
И думать, как ее поправить можно.
Да, лезвие уже пошло волной.
Щербинок много, заточить придется.
— А мне, что делать? Вещи собирать?
Я ж в первый раз… Иль шанс ещё даётся?
— А! Вы об этом? — засмеялась Смерть. -
Нет, я пришла сегодня не за Вами.
Мне просто нужно косу подточить,
А после. Уж, и я займусь делами.
— Так я не умер? — вдруг спросил кузнец.
— Ну, Вам виднее на каком Вы свете.
— Да, вроде бы на этом я ещё…
— Вас не тошнит, и нет головокружений?
— Нет… — неуверенно сказал кузнец в ответ.
— Ну, значит не о чем сегодня волноваться. -
И протянула свой таинственный предмет,
Что б начал он уж делом заниматься.
Взяв в руки, чуть не выронил её
И осмотрел со всех сторон внимательно.
Работы на каких-то полчаса,
Если всё сделать, как всегда старательно.
Но, осознание, кто за твоей спиной
Сидит и ждёт лишь окончание работы.
«А вдруг захочет увести с собой?» —
Пробила мысль, аж, до седьмого пота.
«А может чуть подольше потянуть.
Ну, растянуть часа на два возможно…
Отсрочка приговора. Как-нибудь…
Договориться с ней наверно будет сложно…»
Переступая ватными ногами
Дошёл до наковальни наш кузнец.
— Вы, это, Вы б присели, в самом деле! -
Ей предложил, однако, молодец.
Смерть, опершись, присела на скамейку.
Работа подходила уж к концу.
И, взяв точило, посмотрев на гостью,
Задать вопрос вдруг захотелось кузнецу.
— Простите уж меня за откровенность…
Но не могу поверить, что бы я
Держал в руках, простите и за дерзость,
Орудие от скверны и греха.
Ведь, не одно орудие, наверное,
С ним не сравнится, или я не прав?
А главное, уж скольких покарало?
Невероятно! Вызывает страх…
Смерть напряглась, произнесла тихонько
— Что Вы сказали? Я не поняла?
— Оружие в руках сейчас держу я.
И сколько ж жизней угробила коса?
— Оружие? Сказали Вы — оружие?
— Я выразился, может быть, не так?
Край капюшона дернулся, однако…
Смерть подскочила, словно впопыхах.
— А как ты думаешь? А скольких я убила?
— Ну я не знаю… — опустив глаза
Он попытался выдавить, хоть что-то.
Но, ничего ей больше не сказал.
— Ну, отвечай — схватив за подбородок
И голову вверх подняла его.
— Не знаю! — тихо прошептал он…
— Так, сколько — крикнула ему в лицо.
— Откуда знать мне, сколько же их было? — 
Пищал кузнец, лишь отвадив глаза.
Смерть отпустила. Села на скамейку,
И замолчала, подобрав слова.
Вздохнула тяжко: — Значит, ты не знаешь?
А если я скажу, что никогда!
Ты слышишь, Никого не убивала!
И, что на это скажешь ты тогда?
— Но… Как? А как же? — ей кузнец ответил.
— Не убивала я людей, поверь уж мне.
Зачем мне это? Это вы всё сами…
Справляетесь вы с миссией своей…
Вы сами убиваете друг друга.
Вы! Вы можете убить по мелочам.
Вы за бумажки убивать готовы!
За деньги! Без причины! По долгам!
Убить так просто ради развлеченья,
Из ненависти, или от любви!
Ну, а когда становится вам мало,
То войны сочиняете свои!
Кладёте на Алтарь вы миллионы!
В чужой крови вы по уши давно.
Вам нравится. Вам это просто нравится.
Признаться, правда, в этом не дано.
Вам проще обвинить меня, не кажется?
А знаешь, я такая уж давно…
И людям я давно не доверяю!
Живут и умирают, как в кино.
Ты знаешь, а какой была я раньше?
Красивой девушкой. Встречала души я.
С цветами их до места провожала.
Я улыбалась. Помогала я.
Забыть о том, что с ними происходит,
Что б смело шли они к судьбе иной.
Теперь смотри! Ты видишь я какая?
Ну, посмотри! Ты видишь, что со мной?
Слова, вдруг, выкрикнув, вскочила со скамейки.
И сдёрнула свой чёрный капюшон.
Увидел он тогда лицо старухи,
Увиденным, был просто поражен.
Седые волосы висели, словно пакля.
Лицо изрезано морщинами. Молчи!
Сухие губы обнажали зубы
Торчащие осколками почти.
Страшней всего были глаза старухи.
Бесцветные. Ну, выцвели совсем.
Они уже ничто не выражали.
Как будто уже не было проблем.
— Ну! Посмотри! В кого я превратилась!
А знаешь почему? — Ну, где уж мне.
— Вы сделали, увы, меня такою.
Ведь, это не придумать и во сне.
Я видела, как убивают деток.
И, ведь ни кто-нибудь, а собственная мать.
Я видела, как убивают братьев,
Когда хотят чего-то отобрать.
Как убивают сразу сотни тысяч
Людей, поверь, уже не изменить.
Я плакала, рыдала, даже выла!
Не в силах это всё остановить.
Как я кричала. Боже! Как кричала.
От ужаса, безумия людей.
Не поддавалось больше пониманию.
От этого я становлюсь страшней.
Глаза у Смерти как-то заблестели.
И свой рассказ продолжила она.
Я поменяла платье на одежды,
На эти чёрные, в которых нынче я.
Что бы на них невидно было крови
Людей, которых провожала я.
Надела капюшон, чтоб не видали слёзы.
Вас провожает лишь тоска моя.
Цветов я не дарю. Меня вы превратили
В страшилище, иль монстра. Вот беда.
Потом, еще меня же обвинили
Во всех грехах. Конечно, это проще. Да?
А я вас провожаю. Лишь дорогу
Показываю вам куда идти.
Людей не убиваю. Отдай косу!
Дурак! Отдай! Ко всем чертям иди!
Забрав косу, она уж выходила.
— Один вопрос! Ну, можно? — Говори!
Она к нему не повернулась даже.
— Зачем коса, ты спросишь? Посмотри…
Когда вокруг предательство и счёты
Стараетесь свести вы меж собой,
Как трудно мне теперь вести вас к Богу!
Дорога в Рай давно уж заросла травой.