Тема брака и разводов в наши дни крайне актуальна. Цель данной статьи — отобразить взгляды и наставления Церкви на вопросы брака и семьи в лице святых отцов и церковных писателей I—IV вв. Можно выделить три точки соприкосновения в трудах оных на рассматриваемую тему: сущность брака, цель брака и вопрос о возможности расторжения и повторения брака. На этом и будет построен данный материал.
Содержание:
Сущность и основа христианского брака
Цель христианского брака
Отношение к второбрачию и расторжению брака
В связи с принятием документа «О канонических аспектах церковного брака» на прошедшем в этом году Архиерейском Соборе, видится актуальным отобразить учение о браке в первые века по Рождестве Христовом.
Выбор указанного времени объясняется тем, что он охватывает период первохристианства, который наследовал живую апостольскую традицию[1], «золотой век святоотеческой письменности» и период творчества святителя Иоанна Златоуста. На данном отрезке времени мы имеем огромнейший корпус церковных сочинений, затрагивающих различные вопросы христианской жизни, на которые впоследствии будут ссылаться богословы и писатели Церкви и с учетом которых будут составляться многие официальные документы Русской Православной Церкви.
Как мы убедимся, литературное наследие этого времени раскрывает учение о браке и задает направления его развития. В статье также отображены и комментарии церковных писателей, таких как Тертуллиан и Ориген, многие труды которых имеют признанный Церковью авторитет. При разделении вопросов по тематике труды рассматриваемых авторов расположены в хронологическом порядке.
Плотская сторона брака не предается табуированию или забвению, а становится на второй план.
Значимость и важность вопросов брака и семьи в современном модернистском обществе, в соответствии с вызовами духа времени, растет. Греховность и следственное ему противоестественное состояние человека заставляет подстраивать действительность под себя, в некотором смысле «притягивать» к греховной глубине возвышенные идеалы. Как результат, мы видим нравственное оскудение, легкомысленность, подмену понятий и двойные стандарты. Это явление не обошло стороной и институт брака. Фактически можно наблюдать разрушение брака и семейных ценностей в мировом масштабе. Разводы, аборты, однополые браки, отказ от детей, прелюбодеяние и содомия как норма — вот несколько граней современного состояния института брака. Конечно же, это же эхо грехопадения имело место и во времена Моисея, и во времена пришествия Спасителя, и сто лет назад. Но нельзя не заметить, что в наши дни порок становится нормой, обыденностью.
Мы знаем из Священного Писания утешительные слова: Где умножается грех, там преизобилует благодать (Рим. 5:20). Некогда Ньютон третьим законом классической механики пытался перефразировать божественного апостола, говоря, что каждому действию есть противодействие. Действительно, противодействие греховному дегтю, вливаемому в брачный мед спасения, оказывается, в первую очередь, Церковью, затем, в меньшей мере, — немногочисленными светскими органами. В глазах общества таковые противники современного взгляда на брак маргинальны. Отчасти причина такового отношения заключается в нравственной дезориентации и неправильном воззрении на брак. Более того, целые поколения не получили и не получают практически никаких наставлении по вопросам брака и семьи.
СУЩНОСТЬ И ОСНОВА ХРИСТИАНСКОГО БРАКА
Святой Игнатий Богоносец
Святой Игнатий Богоносец, священномученик раннехристианского периода — один из мужей апостольских. В своем послании к Поликарпу он коротко касается темы брака, оставляя нам несколько наставлений. Центральное место в главе послания, посвященной браку, занимает наставление о стремлении к браку «с согласия епископа"[2] и «о Господе, а не по похоти"[3]. Таким образом, брак, по слову святого Игнатия, должен быть возвышен над человеческой чувственностью и устремлен к совершенной нравственности и любви. Мы видим, что идеал христианского брака, а равно и его сущность, в послании святого Игнатия находится в нравственном единении супругов, в союзе «о Господе"[4]. Плотская сторона брака не предается табуированию или забвению, а становится на второй план. Важное указание мы видим в наставлении о необходимости согласия священноначалия на совершение брака. Святой Игнатий ставит это наставление первым, тем самым указывая на то, что брак должен начинаться с Божьего благословения.
Феофил Антиохийский в своем единственном дошедшем да нас труде «Три книги к Автолику о вере христианской» так описывает сущность брака: «Бог, чтобы показать таинство единства Божия, вместе сотворил жену и Адама для того, чтобы была между ними большая любовь"[5]. И далее объясняет свою мысль: «Всякий…, законно вступивший в брак, оставляет отца и мать, всех родственников и ближних своих, прилепляясь и привязываясь к своей жене, питая к ней большее расположение. Посему многие даже подвергаются смерти за своих жен"[6]. Как отмечает М. Григоревский, вышеуказанные мысли апологета ясно отображают, что «основание брака лежит в психической природе человека; его составляют любовь и расположение между супругами, которые, раз возникнув, достигают такой степени силы и напряжения, что пересиливают самые глубокие и прочные нравственные связи, существующие между родителями и детьми"[7].
Основа брачного союза находится «в высшей, нравственной стороне человеческой природы, именно в том возвышенном чувстве любви и глубокой привязанности, которое зарождается между супругами».
Климент Александрийский, рассуждая о самой возможности вступления в брак, довольно категоричен: «Не каждый может жениться и не во всякое время. Имеются ограничения на время, круг лиц и возраст. Не подобает жениться когда угодно, зачем угодно и как угодно, но в должное время, будучи в подобающем состоянии и на женщине брачного возраста с целью иметь законных детей, при условии полного на то согласия женщины и отсутствия всяческого принуждения по отношению к мужчине, который любит ее, или какой-либо необходимости"[8]. Таким образом, по мысли Климента Александрийского, в основе брака должна лежать свободная любовь супругов друг к другу, деторождение же выступает скорее как результат их любви.
В главе «О воздержании» святитель так характеризует принцип христианской добродетели воздержания: «Ни в коем случае не стоит уступать зову страсти в наших поступках, желания же стоит согласовывать с тем, что необходимо"[9]. Далее присовокупляет: «Женившись ради рождения детей, муж должен уметь контролировать свои желания. Ему не следует желать даже свою жену, питая к ней братскую любовь и исполняя необходимое для произведения детей с должным почтением и дисциплиной"[10]. Иначе говоря, другой столп, на котором держится бракостроительство, — целомудрие в высшей степени и воздержание. Также здесь Климент затрагивает тему отношений супругов как брата и сестры.
Исследовав труды Климента Александрийского, М. Григоревский отмечает, что основа брачного союза находится «в высшей, нравственной стороне человеческой природы, именно в том возвышенном чувстве любви и глубокой привязанности, которое зарождается между супругами"[11]. Далее, развивая свою мысль, отмечает: «По мысли церковного учителя (Климента. — Прим. автора), в христианском браке любящие супруги взаимно помогают друг другу в достижении жизненных целей и нравственного совершенствования, личность и свойства одного из них восполняются личностью и свойствами другого и тем обусловливают гармоническое раскрытие своих духовных сил и способностей"[12]
Другой александрийский учитель, Ориген, в вопросе сущности брака солидарен с Климентом Александрийским. Брак, по Оригену, состоит в «любви и расположении между супругами, самом тесном плотском и духовном единении» — резюмирует М. Григоревский[13].
Василий Великий, представитель каппадокийской школы богословия, так характеризует сущность брака: «Человеколюбец Бог, пекущийся о нашем спасении, дал жизни человеческой двоякого рода направление, то есть супружество и девство, чтобы тот, кто не в состоянии вынести подвига девства, вступал в сожитие с женою, зная то, что потребуется от него отчет в целомудрии, святости и уподоблении тем, которые в супружестве и при воспитании детей жили свято"[14]. Как отмечает М. Григоревский, «христианская семья, по учению святителя, должна быть школою добродетелей"[15].
Другой отец церкви раннего периода, Епифаний Кипрский, отмечает, что «зачинаются дети в честном браке, который установил Господь». Так, святитель прямо указывает на особое благоволение Божие в отношении брака. М. Григоревский подчеркнул, что «согласно с Божественным словом, и Святая Церковь, по учению св. Епифания, прославляя девство и похваляя иночество, чистоту и вдовство, — и «честный» брак чтит и приемлет, воспрещая только блуд и распутство"[16].
Муж и жена, взятые в индивидуальном своем существовании, представляются как бы неполными.
М. Григоревский, анализируя труды святого Астерия Амасийского, так формулирует определение святым сущности брака: «Брак — союз любви, источник мира, благорасположения и внутреннего единения супругов. Соединенные между собою самыми тесными нравственными узами, муж и жена должны содействовать друг другу на тернистом жизненном пути сердечным отношением к взаимным нуждам"[17]. Добавим цитату из труда святого «Беседа на слова Евангелия от Матфея: «по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею»»: «Само творение … указывает цель в соединении, а не в разделении; и первый устроитель брака есть Творец, сочетавший первозданных людей брачными узами и будущим поколениям давший непререкаемый порядок сожительства, который они должны были чтить как закон Божий"[18].
Приведем также несколько определений брака в трудах Тертуллиана. В «Послании к жене» мы находим следующее описание брака: «Cоюз, благословенный Богом и необходимый для сохранения рода человеческого и для населения мира во времени, лишь бы только союз сей освящаем был единожды"[19]. Свою жену Тертуллиан называет «подругой в служении Господу"[20]. Но позже он подвергся монтанизму (еретическое учение, последователи которого, в частности, стремились к переустройству собственной церковной жизни на более строгих началах и проповедовали строжайший аскетизм, доходивший до изуверства. — Прим. ред.), в соответствии с которым последующие труды писателя имели порой крайне радикальный окрас.
Исследовав труды Тертуллиана, М. Глубоковский так охарактеризовал изменение взглядов писателя на брак: «В пылу полемического увлечения он изменил даже свой взгляд и на первый брак, утверждая, что брак дозволен „necessitate“ (по необходимости)», более того «брак не есть благо, потому что он только позволен».
В литературном наследии ученика Тертуллиана, священномученика Киприана Карфагенского, тема брака и семьи затронута лишь косвенно, в труде «Книга об одежде девственниц». Святой Киприан пишет: «И не одному только мужескому полу усвояет Господь благодать целомудрия — Он не обходит жен, потому что жена есть часть мужа, из него взята и создана. Бог во всем почти Писании обращается к первозданному, так как двое составляют одну плоть, и в муже обозначается вместе и жена"[21]. Комментируя приведенные слова, М. Григоревский раскрывает мысль святого следующим образом: «В приведенных словах св. Киприана муж и жена, взятые в индивидуальном своем существовании, представляются как бы неполными, получающими полноту и цельность своего бытия в духовно-нравственном и физическом единении и восполнении одного личностью другого, что достигается в браке, когда мужчина и женщина действительно становятся одной нераздельной личностью, одним духом и одной плотью и находят друг в друге взаимную поддержку и восполнение"[22].
Цель брака видится не только в деторождении (это слишком просто), но в рождении и воспитании богоугодного, благочестивого человека в отношении детей, и нравственное сопровождение в отношении супруга.
В согласии с изложенными мыслями святых отцов и церковных писателей, святитель Иоанн Златоуст наиболее полно раскрыл тему брака. Так, говоря о сущности брака, святитель отмечает, что «творческая Премудрость Божия с самого начала разделила одного на два… И кто еще не соединился узами брака, тот не составляет целого, а половину"[23]. Иными словами, брак — обретение бытийной, онтологической целостности супругами. Согласно учению святого Иоанна, связующим звеном в супружестве является не грубая чувственность, хотя и она в некоторой величине присутствует в браке, а чувство любви и сердечной привязанности.
М. Григоревский, наиболее фундаментально изучивший учение Иоанна Златоуста о браке, формулирует существо брака, согласно наследию святого, как «глубочайшее духовно-нравственное единение мужа и жены, как союз любви и взаимного расположения, образующий из двух существ разного пола как бы две нераздельные части одного существа в целях полного, самого внутреннего и самого живого их жизненного общения"[24].
ЦЕЛЬ ХРИСТИАНСКОГО БРАКА
В среде православных христиан бытует мнение, что брак дан человечеству с целью продолжения рода. Нельзя сказать, что это определенно ошибочно, ведь мы видим совершенно недвусмысленное повеление Божие: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю (Быт 1:28). Но это, скорее, низший уровень великого предназначения брачного союза, остановившись на котором, христианский брак не будет иметь отличия от брака вне Церкви, от брака светского. Ведь целью светского брака так же является продолжение рода, деторождение.
С помощью литературного наследия церковных писателей и святых отцов выделим главные взгляды и откровения на вопрос цели христианского брака.
Святой Ерм (Ерма) был епископом Филиппополя Фракийского, жил в I веке по Рождестве Христовом. О самом Ерме из его труда «Пастырь» известно немного, но для нашего исследования актуально откровение Ерма о видении девы, которая обличила Ерма в его грехах: «Впрочем, не ради тебя, собственно, гневается на тебя Господь, но за дом твой, который впал в нечестие перед Господом и своими родителями. И ты, любя детей, не вразумлял своего семейства, но позволил им сильно развратиться. За это и гневается на тебя Господь, но Он исправит все, что прежде сделано худого в доме твоем. За их грехи и беззакония ты подавлен мирскими делами"[25]. Очевидно, что, как следствие, цель брака видится не только в деторождении (это слишком просто), но в рождении и воспитании богоугодного, благочестивого человека в отношении детей, и нравственное сопровождение в отношении супруга.
Один из раннехристианских апологетов, Муниций Феликс, так раскрывает цель брачного союза: «Мы охотно пребываем в узах брака, но только с одной женщиной, для того, чтобы иметь детей, и для сего имеем только одну жену или же не имеем ни одной"[26]. Таким образом, в приведенной Муницием Феликсом беседе христианина Октавия с язычником Цецилием целью брака является деторождение, но, как мы видим, с важной оговоркой.
Климент Александрийский третью книгу своего труда «Строматы» посвятил вопросам брака. Как мы убедимся далее, в основе брака, по мысли Климента, духовное, или психическое преобладает над плотским, или физическим. В таком устроении «и рождение детей, естественно, должно занимать второстепенное место в супружеском союзе… конечная цель супружества, к которой должны стремиться все супруги, состоит в том, чтобы их дети были хорошими и доставили бы им счастье», — заключает М. Григоревский[27].
Богослов в числе великих Каппадокийцев, святитель Григорий, так описывает брачный союз: «Когда брак есть собственно брак, и супружеский союз, и желание оставить после себя детей, тогда брак хорош, ибо умножает число благоугождающих Богу"[28]. Из этого высказывания святителя очевидно, что ценность брака заключается в деторождении и воспитании рожденных детей в Христовой вере. Однако стоит отметить, что, следуя вышеуказанной цитате, «желание оставить … детей» стоит на третьем месте. На первом и втором месте стоят таинственные необходимости богоугодного брака: «собственно брак» и «союз» соответственно. Предположительно, «браком» в слове святителя Григория именуется собственно церковное благословение супругов, а «союзом» — личностное единение. Также святитель Григорий ставит жесткое нравственно-духовное требование к совершению брака: «Но когда он (брак. — Прим. авт.) разжигает грубую плоть, обкладывает ее тернием и делается как бы путем к пороку, тогда и я скажу: лучше есть не жениться"[29].
Также показательны слова святого Иоанна Златоуста в труде «О девстве» — здесь он подробно касается темы брака. Его мысль преломляется сквозь призму рассматриваемой темы и органично вписывается в ее контекст. Так, святитель говорит, что брак дан для трех целей: деторождения, погашения плотского пламени (эти две цели, как отмечает святитель Иоанн, остались в прошлом) и искоренения невоздержания и распутства[30].
ОТНОШЕНИЕ К ВТОРОБРАЧИЮ И РАСТОРЖЕНИЮ БРАКА
В «Пастыре» Ермы, в обсуждении четвертой заповеди о целомудрии, мы видим различные вопросы автора к таинственному Пастырю, большая часть из которых посвящена теме брака. Для нас наиболее актуален следующий вопрос Ерма: «Если муж или жена умрет и один из них вступит в брак — согрешает ли вступающий в брак?"[31]. На этот сложный вопрос Пастырь отвечает следующим образом: «Не согрешает, но если останется сам по себе, то приобретет себе большую славу у Господа. Поэтому храни чистоту и целомудрие — и будешь жить с Богом"[32]. Как отмечает М. Григоревский, «в этих словах неблагосклонное отношение ко второму браку имеет в своем основании несомненно общецерковное воззрение на брак как на такой союз любви и тесного внутреннего единения супругов, который не прекращается со смертью одного из них и посему по самому существу своему не допускает повторения"[33].
Сущность христианского брака, по мнению Феофила Антиохийского, как мы отмечали прежде, есть любовь и расположение между супругами.
Иустин Философ — первый из христианских апологетов — более критичен вопросах брака, нежели мужи апостольские. В первой книге «Апология» Иустин так говорит о второбрачии: «Вступающие по закону человеческому во второй брак, у нашего Учителя считаются грешниками, так и взирающие на женщину с похотствованием». То есть второй брак, по слову Иустина, есть прелюбодеяние. Однако стоит отметить мнение М. Григоревского, который указывает, что Иустин имеет ввиду второй брак не по смерти супруга, а по разводу, согласно римским законам, или брак при наличии отпущенной (но не разведенной) супруги[34]. Таковые замечания «не дают права считать „решенным“ вопрос, что Устин Мученик является свидетелем в пользу нерасторжимости брака», — отмечает Григоревский[35].
Сущность христианского брака, по мнению Феофила Антиохийского, как мы отмечали прежде, есть любовь и расположение между супругами. Таковое мнение апологета, как отмечает М. Григоревский, «свидетельствует, с одной стороны, о неблагосклонном отношении его к второму браку как несогласному с существом брачного союза, а с другой стороны — о прямом порицании множества браков, заключаемых с целью чадорождения"[36]. Действительно, в третьей книге послания к Автолику мы видим прикровенное причисление «незаконных совокуплений» (как следствие — и множество браков) к таким бесчестиям, как антропофагия[37]. Далее апологет так наставляет собеседника о христианском благочестии: «У них находится целомудрие, выполняется воздержание, соблюдается единобрачие, сохраняется чистота, истребляется неправда, искореняется грех, уважается справедливость, почитается закон, совершается богопочтение"[38], — так недвусмысленно Феофил Антиохийский отражает свое отношение к второбрачию. В вопросе о возможности расторжения брака апологет приводит отрывок из Священного Писания: И кто женится на отпущенной мужем, прелюбодействует, и кто разведется с женою, кроме вины блуда, подает ей повод прелюбодействовать (Мф. 5:28−32), ограничиваясь словом Спасителя.
Более компромиссное отношение ко второму браку мы видим в трудах Климента Александрийского. Рассуждая о самоограничении, он делает такой вывод: «Мы считаем благословенными тех, кто воздерживается…, если это досталось им как Божий дар, и уважаем тех, кто жениться только один раз. Мы считаем, что следует сопереживать ближнему и «разделять бремя» с тем, кто думает, что стоит прочно, а в действительности готов упасть. И именно о второй женитьбе Апостол сказал: Лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1 Кор. 7:9)"[39]. Далее, толкуя Священное Писание, Климент оттачивает свою мысль: «Тот же самый человек и тот же самый Бог обновил все ветхое, и он более не поощряет полигамию (как это было ранее, когда была нужда в увеличении населения), но вводит моногамию, ради рождения детей, а также для управления домашним хозяйством, для чего и дается мужу жена. Если же мужчина не в силах сдерживать себя и разжигается от страсти, Апостол, «из сострадания» позволяет ему жениться снова (1 Кор. 7:9), и это не является грехом с точки зрения Завета (поскольку не запрещено Законом), однако такой человек несомненно не в силах исполнить предписания Евангелия в совершенстве. Он заслужит, напротив, небесную славу, если останется безбрачным и сохранит неизменную верность тому союзу, который был разрушен смертью, благочинно ожидая того, что приготовлено для него, непрестанно служа Господу"[40].
Как и в предыдущих взглядах Оригена на различные аспекты брака, в вопросе второбрачия он проявляет единодушие с Климентом. Ориген «не отвергает второго брака, считая заблуждением мнение, что второбрачные не спасутся», — пишет М. Глубоковский[41]. Далее дополняет: «По мнению знаменитого учителя (Оригена. — Прим. авт.), ошибочно думающим, что второй брак достоин вечного наказания, лучше оставаться в этом заблуждении, чтобы не вступать во второй брак, «чем, знавши истину, быть в низшем чине двубрачных"""[42]. Таким образом, Ориген вторит мысли Климента Александрийского о возможности компромисса, но который повлияет на загробную участь человека.
Святой призывает до последнего уклоняться развода и бороться за врачевание супруга.
В вопросе возможности расторжения брака Ориген не высказывается однозначно. Вопрос о разводе «представлялся ему для решения слишком трудным при рассмотрении тех случаев, которые представляла жизненная практика; поэтому он отказывается придавать в случае развода исключительное значение в этом деле супружеской измене, находя, со своей личной точки зрения, и другие преступления слишком тяжкими при совместной супружеской жизни"[43]. В пример Ориген приводит умерщвление женой общих детей и изготовление ядов.
В Беседах на Шестоднев святитель Василий Великий так говорит о расторжении брака: «Ехидна, самая лютая из пресмыкающихся, для брака сходится с морской муреной и, свистом извещая о своем приближении, вызывает ее из глубин для супружеского объятия. И она слушается и вступает в соединение с ядовитой ехидной. К чему клонится сия речь? К тому, что если и суров, если и дик нравом сожитель, супруга должна переносить это и ни под каким предлогом не соглашаться на расторжение союза. Он буен? Но муж. Он пьяница? Но соединен по естеству. Он груб и своенравен? Но твой уже член и драгоценнейший из членов"[44]. Второй брак святитель характеризует как «удержание от блуда"[45], но настоящему христианину, по мысли святителя, надлежит таковое удержание осуществлять посредством духа. Как отмечает М. Глубоковский, совесть христианина вступившего во второй брак, по мысли Василия Великого, «нуждается в очищении епитимией, каковою и является отлучение второбрачных от Святых Тайн на год"[46].
Святитель Григорий Богослов прямо называет Христа «творцом супружества"[47]. Рассуждая о слове Спасителя и будут два одною плотью (Мф. 19:5), святитель отмечает чувствуемое неодобрение двоеженства и второбрачия: «Ибо если два Христа, то два и мужа, две и жены; А если один Христос, одна глава Церкви, то и плоть одна, и всякая другая да будет отринута"[48]. Но в то же время Григорий отмечает, что второй (и только второй) брак возможен, как компромисс: «Первый (брак. — Прим. авт.) есть закон, второй — снисхождение, третий — беззаконие"[49]. Касаясь темы развода, святитель ограничивается указанием на слова Спасителя о прелюбодеянии (см. Мф. 19:9) как единственном поводе для оного. В случае любой другой повинности супруга, причинившей боль, влекущую за собой желание оставить супруга, святитель Григорий наставляет быть твердыми в некогда горящем желании сочетать жизнь с другим человеком. Все, принявшие на себя венец супружества, «будьте терпеливы и любомудренны», — говорит святитель.
Святитель Епифаний Кипрский
У святителя Епифания Кипрского мы встречаем следующее наставление в вопросе о втором браке: «Народу, по причине его немощи, можно попускать, чтобы он сочетавался и со второй после смерти первой, если не в состоянии довольствоваться одною супругою. Имеющий одну пребывает в великой похвале и чести и у всех членов церковного чина, а не могущий ограничиться одной в случае ее кончины или развода, происшедшего по какой-либо причине, вследствие ли блуда, или прелюбодеяния, или порочной вины, или жена, сочетавшаяся со вторым мужем, Божественным словом не признается виновным и не отлучается от Церкви и жизни; напротив того, по снисхождению к немощи терпится, — только чтобы не имел кто двух жен одновременно, — второй при жизни первой, а чтобы отделившийся от одной, если это случится, сочетавался с другой"[50].
В экзегетическом труде «Беседа на слова Евангелия от Матфея: «по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею»» святой Астерий Амасийский так комментирует слова Спасителя об ограничении развода (см. Мф. 19:6): «Это было сказано тогда фарисеям. Но и теперь послушайте вы, приспешники их, которые легкомысленно переменяете жен, как одежды, — устрояете брачные чертоги так часто и быстро, как ярмарочные палатки, — женитесь на имениях и берете жен для своей прибыли, — даже при небольшом раздражении немедленно пишете разводное письмо и еще при жизни оставляете многих вдовами. Уверьтесь, что брак расторгается только смертию и прелюбодеянием"[51]. Касательно разводов вообще, святой Астерий так наставляет мужей: «Но кто отсекает больной член вместо того, чтобы лечить его, и притом — когда еще не поразило опасное страдание, а есть большая и почти несомнненая надежда на исцеление? Вскочил пузырь на руке, мы будем заботливо лечить его; тревожит опухоль ногу, мы будем уничтожать опухоль лекарством. Если же бы мы, пренебрегши врачебным уходом, при каждом заболевании обращались бы к сечению и железу, то в немалое время жизни обсекли бы у себя все члены. Но да не будет так, о мужи! Пусть остается некоторая память и о членах; пусть пристыдят вас услуги жен"[52], — тем самым святой призывает до последнего уклоняться развода и бороться за врачевание супруга.
Ориген «не отвергает второго брака, считая заблуждением мнение, что второбрачные не спасутся».
Согласно учению св. Иоанна Златоуста о браке, в центре супружеского союза лежит чувство сильнейшей любви, которое есть единое, неделимое чувство. Согласно этому чувству, брак может быть только один и с одной женщиной. Так, в словах к молодой вдове он отмечает, что состояние вдовства, по слову апостола, возвышенно, но не всякий может вместить сей подвиг. Святитель выделяет следующие причины вступления в повторный брак по смерти супруга: «Одне (из вдов), по давности времени забыв о прошлом и заботясь только о настоящем, вступают в брак, для освобождения от бедствий вдовства, но находят в нем другие, гораздо тягчайшие бедствия, так что повторяют прежние жалобы. Другие, опять предаваясь мирским делам и стремясь к славе настоящей жизни и считая состояние вдовства предосудительным, для суетной славы и пустой важности принимают на себя тягости брачной жизни. А есть и такие, которые снова вступают в прежнее состояние не по этим причинам, но единственно по невоздержанию, хотя и стараются прикрыть истинную причину вышесказанными предлогами"[53]. Там же видим: «Говоря о девстве, мы превозносим его (похвалами), не для того, чтобы унизить брак: так, и беседуя о вдовстве, советуем довольствоваться первым браком, не потому, чтобы считали второй брак запрещенным, но допускаем, что и второй брак есть дело законное, и однако первый гораздо лучше второго"[54].
Что касается вопроса расторжения брака, «остается твердо установленным положение, что только прелюбодеяние, по воззрению святого Иоанна Златоуста, — единственная причина полного расторжения брачного союза», — резюмирует М. Григоревский[55].
Плотская сторона брака рассматривается в вышерассмотренном литературном наследии как сопровождающая, а деторождение — как следствие семейной жизни.
Он также отмечает, что «в творениях восточных отцов и учителей церкви — предшественников Иоанна Златоуста и его современников — главные и существенные стороны брака раскрыты с большею или меньшею подробностью совершенно в духе Св. Писания"[56]. Святые отцы и церковные писатели рассматриваемого периода смотрят на брак как на богоустановленное и возвышенное явление в жизни человека, данное человечеству для более удобного спасения. Существо брака здесь рассматривается как союз любви и сердечной привязанности к супругу, цель брака — плодотворное духовное взаимодействие, взаимодополнение, стремление к духовному совершенству. Плотская сторона брака рассматривается в вышерассмотренном литературном наследии как сопровождающая, а деторождение — как следствие семейной жизни.
Особо выделяется вопрос о второбрачии и возможности развода. Актуальность данной темы вызвана современной святым отцам и писателям необходимостью борьбы с «легкомысленными воззрениями христианского общества на частые разводы"[57], — отмечает М. Григоревский. Ситуация осложнялась и поощряющим разводы законодательством тех времен.
Таким образом, брак, согласно святым отцам и церковным писателям востока, есть нерасторжимый союз. Следовательно, повторный брак и развод — дело исключительное, допустимое в случае прелюбодеяния или смерти супруга. Стоит отметить, что даже эти причины дозволяются по снисхождению к немощи, но не придают состоянию повторного брака должной возвышенности.