как-то, рылся в черновиках я
откопал в них одно писанье,
не сказать, чтобы очень «ах!», но
всколыхнулись воспоминанья.

неужели то был мой почерк?
грех прошедших моих реалий
тех, что были и днём, и ночью
моей радостью и печалью.

засаднила вдруг, слева где-то,
под лопаткой мышца грудная,
я зажмурился, как от света,
до деталей всё вспоминая.

как писал свои посвященья.
откровений, как не стеснялся.
окруженье от моих пений,
у виска уж крутило пальцем.

вот, к примеру, сейчас хотите (?)
покажу одну из рифмулек,
что писал своей «нефертити»
что ж… садитесь… берите стулья

и читайте моё творенье,
разбазаренные мной чувства,
моё недостихотворенье
в эйфории потуг к искусству:

«в моём сердце открыты двери
и для радости и для грусти.
невозможно ничем измерить,
поселившееся в нём чувство.

там пылает жаркое пламя,
даже, в дикий мороз и стужу,
я стрелою Амура ранен
прямо в сердце… видать, так нужно…

моя песня давно не нова
и оскомину всем набила,
но я снова пою и снова
я пою её своей милой.

для неё я слагаю рифмы,
и пишу на стекле оконном,
моё чувство совсем не мифы
безнадёжно я стал влюблённым." …

… старой песни мотив вдруг вспомнив,
улыбнулся, поставил чайник.
почему-то, уже не больно.
и истерики нет ночами.

двери в сердце моём открыты
как и были, так и остались.
там разбитым топлю корытом,
согревая пространство малость.

не страшны мне мороз и стужа,
я ж в руках своих нежил пламя,
лишь на сердце /видать, так нужно/
есть рубцы от заживших шрамов.

по сей день, иногда слагаю
рифмы стёклам своим оконным
вспоминая, как был за краем
безнадёжно, как был влюблённым…

эх… проказница ностальгия…
снова сна до утра не будет,
чувств непрошенных позывные
память мне принесла на блюде.

но теперь я уверен точно,
после темени будет ясно,
пусть упал мой дворец песочный,
жизнь живу свою не напрасно.

я у Бога не вопрошаю,
почему за жарою стужа…
раз дана мне судьба такая,
значит, именно так и нужно…