«Леше от Вали. 30 марта 1967 года.» Эту гравировку сделали по просьбе мамы на часах, которые она подарила отцу в тот прекрасный весенний день, День, и папиного рождения, и, его же, ангела, потому, как говорила моя бабушка (мама мамы), день этот называется не иначе, как «Алексей — божий человек, с гор потоки.» Папино же имя в переводе с греческого означало «оберегающий,» «защитник.»
Он это знал, очень этим гордился и лучшего защитника и «оберега» было невозможно себе представить.
А до какой степени папа любил маму…
Она была его светом, воздухом, водой, землей и небом, стоило им разлучиться, хотя бы на пол дня, отец считал минуты до ее возвращения. И, страдал, почти, физически, когда ее не было рядом.
И если бы по какой то причине, — жизнь — она, порой, непредсказуема — им пришлось бы расстаться, без мамы он бы, просто, умер.
А моя мама, Первая красавица на Москве, по мнению папы, разодетая, его же стараниями, как Элизабет Тейлор… В те времена, под каждое платье имевшая свои туфли, всегда выходила из дома так, будто только что спустилась с подиума. Простая деревенская девчонка, а манеры аристократки… На что папа, иногда шутя, говорил:
-Знаешь, мать, что странно, родилась в деревне, а любишь шампанское, оливки и икру… Тебя, часом, не подкинули?
А сам того не понимал, что настоящий «виновник» всего того, не кто иной, как он сам.
«Как вы к женщине относитесь, так она и выглядит!» Истинная правда!
Я не помню случая, если папа был дома, чтобы его дама не то что пальто или плащ надела сама, а, просто, обулась самостоятельно…
А ведь папа и сам был мужчина, каких поискать…
Так, что, о том, чтобы у кого-то из них появлялись, даже, тени мысли о «романтических отношениях на стороне, которые отражались на лице» и говорить нечего…
Зачем всё это? А вот зачем…
30 марта 1967 года — семейный праздник… Рабочий день, а потому — все торжества переносятся на вечер, то время, когда папа вернется с работы…
Людке почти шесть, девочка, она, уже, почти взрослая и послушная и, потому, когда мама разбудила её пораньше, она не стала капризничать, а быстренько позавтракала и собралась к бабушке Насте, пожилой бездетной соседке, которая жила вместе с мужем, дедушкой Сережей в соседней комнате — квартира-то, коммунальная…
Она всегда с радостью оставалась с Людкой, когда родители не могли взать ее с собой…
Вот и сегодня, мама должна была успеть купить папе подарок, потом, продукты, а с руками, занятыми сумками, с ребенком, по транспорту, не, совсем, с руки… И, поэтому:
-Люда, слушайся, тётю Настю, я быстро… Мне ещё готовить и стол накрывать…
С этими словами мама закрыла за собой дверь и потекли минуты ожидания…
Каким он будет, этот подарок для папы?
Время сначала бежало, потом шло, а вскоре, и, вовсе, поползло…
Потому, как, минуло, уже, больше трёх часов, а мамы всё не было…
И бабашка Настя, сначала тайно, а потом всё явственнее, стала выказывать своё беспокойство по поводу долгого отсутствия мамы, стараясь, при этом, не пугать девчушку…
Прошло пять часов… Мамы все не было…
Семь…
-Батюшки, что ж я Лёше-то скажу, да ещё в такой день…
Но тут хлопнула входная дверь, и Людка с криком:
-Мамочка! — пулей вылетела в коридор.
Но, это была не мама… с работы, пораньше, в предвкушении тихого семейного торжества, пришёл папа.
Он подхватил родную крошку на руки, и включив в коридоре свет, искал глазами главный подарок своей жизни — жену…
Но вместо Валюши в коридоре, вслед за Людкой появилась встревоженная, почти, испуганная, бабашка Настя, и совершенно потерянным голосом, отвечая, на не успевший сорваться с папиных губ вопрос, сказала:
-А, Вали, вот, до сих пор нет… Как утром уехала, тебе, за подарком, так, до сих пор и ждём, Люда, даже, кушать не стала… Сказала, я с папой…
Лицо отца в одно мгновенье стало серым, он осторожно поставил Людку на пол… и вовремя…
Потому, как в это самое мгновение входная дверь открылась снова и в папины руки упала мама…
Её била дрожь, она рыдала, словно маленькая девочка, которая потеряла любимую игрушку…
Окинув маму беглым взглядом и не заметив внешних повреждений, кроме испуга, усталости и неестественного цвета, в тон фиолетового её пальто, лица, усадил, принёс воды, и сняв с неё пальто, спросил:
-Валюша, милая, что случилось?
Бабушка Настя переминалась с ноги на ногу, не зная, как ей быть в такой ситуации — остаться, или, уйти…
-Лёша, прости, я ничего не успела приготовить, и на стол, тоже, накрыть… — сквозь слёзы проговорила мама.
-Господи, ты о чём? Глупышка моя… Говори, что стряслось…
-Теперь, уже, всё в порядке… Твой ангел-хранитель сегодня охранял меня…
И постепенно, приходя в себя, сидя в нашей комнате, на диване, под уютным пледом. в кольце папиных рук, отпивая маленькими глоточками из огромной чашки горячий чай с чем-то, видимо, более крепким, в присутствии меня и бабушки Насти, она рассказала вот что:
Мама, в разговоре с соседками, выяснила, что в Москве открыли очень большой и современный многопрофильный универмаг, с соответствующими возможностями, и упомянули, что, при желании, можно воспользоваться услугами гравера… Это решало всё… Пусть ехать было и далековато, приходилось с одного автобуса пересаживаться на другой, зато и купить часы, и нанести гравировку можно было в одном месте, тем самым, сразу убив двух зайцев.
Мама быстро добежала до остановки по, почти, ещё, зимней улице, и едва она успела пожалеть о том, что поторопилась сменить уютные зимние сапоги на лёгкие туфельки, как подошедший к остановке автобус нужного маршрута, высадив пассажиров, гостеприимно распахнул двери-гармошки, приглашая на их места новых, в полупустой салон, потому, что час пик минул и теперь можно было устраиваться на сиденье, на выбор. Маршрут для мамы был новым и поэтому она с удовольствием смотрела в окошко, не забывая внимательно слушать водителя, объявлявшего остановки…
Вдруг, ни с того, ни с сего, она почувствовала какой то внутренний дискомфорт, будто кто-то провёл горячим угольком по щеке… Оторвавшись от окна, она слегка повернулв голову влево и наткнулась на жёсткий взгляд незнакомого мужчины от которого ей стало, как-то не по себе…
Мама смахнула с лица ладошкой несуществующую паутину, словно, желая стряхнуть след от его взгляда и, почти мгновенно переключилась на созерцание межсезонной моды «весна 67», образцы которой в изобилии мелькали за окном…
Неясную, ещё, тревогу, она ощутила, когда автобус одного маршрута поменяла на другой. Все с тем же выражением лица, держась на расстоянии, он смотрел на маму, уже, в другом автобусе…
Состояние счастья резко, в одно мгновенье, сменило, состояние возрастающей тревоги…
В окне автобуса показались очертания огромного и роскошного, как дворец, универмага…
Стараясь выйти в разные, со странным человеком, двери, мама почти, бегом, выпорхнула из автобуса и не чуя под собой ног, взлетела по лестнице, оказавшись, в одно мгновение, через парадный вход, внутри магазина. Смешавшись с толпой покупателей она искала отдел, где продавали часы…
Наконец, увидев схематичный рисунок с настенными часами мама поняла, что, у цели… Но мысли о странном мужчине не покидали её и она, проверяя себя и отгоняя страхи, осторожно, чтобы не привлекать внимания, осмотрелась по сторонам…
Неприятного человека нигде не было…
«Почудилось…» — мама облегченно вздохнула и сосредоточила свой взгляд на витрине «часы наручные мужские…»
Наконец, часы, были выбраны. Они отвечали всем ее запросам и в том числе, и финансовым возможностям. С помощью любезной девушки-продавца подобран к часам ремешок и получен товарный чек для оплаты. Мама повернулась, чтобы направиться к кассе… и чуть не закричала от страха и ужаса.
Она снова наткнулась на тот же жёсткий взгляд.
Оплатив чек и получив покупку, которая, теперь не доставила радости, мама, уже, совершенно машинально, направилась в гравировку. К гравёру выстроилась довольно внушительная очередь, которая продвигалась со скоростью черепахи, недавно вышедшей на пенсию.
Обладатель нехорошего взгляда стоял и ждал — напротив очереди…
Лихорадочно соображая «что делать?» — мама огляделась по сторонам…
В милицию обращаться нельзя… Что она скажет? Что на нее смотрит человек? И — что… Только обозлит его… Был бы рядом Леша… От этого негодяя лишь мокрое место бы и осталось… Да он и глаза на неё поднять бы не посмел… Но Лёша был далеко на работе, на другом конце Москвы… Значит, надо придумать, причём, срочно, что-то другое…
Скосив осторожно глаза в сторону, она выделила из очереди приличного вида женщину лет 50-ти и молодого, лет 20-ти, человека, мать и сына, судя по всему, и понимая, что это её единственный шанс на спасение, с мольбой глядя в глаза женщине, тихо произнесла:
-Прошу вас, спасите меня… Меня, дома ждут маленькая дочка с мужем, а этот человек, он преследует меня и…
Не дав маме договорить до конца, женщина круто разворачивается, схватив маму за плечи, и, почти кричит на весь магазин:
-Ой, «Маша!» Как же мы давно не виделись! Я и не узнала, тебя, сразу… Смотри, как сынок то, мой, вырос! Сейчас, к нам поедем домой, соберем всех родных, посидим, поговорим, останешься у нас, надо же, счастье то, какое … А маме тихо, так:
-А Вам куда, домой?
Мама, почти в обмороке, ответила:
-Мне всё равно, куда, лишь бы от него, подальше…
Закончив свои дела у гравёра, они, дружной и весёлой троицей, вспоминая «родственников и закомых», направились к остановке автобуса…
Видимо, поражённый, несколько неожиданным, для него, поворотом событий тот человек оставил их, но, тем не менее, далеко, не сразу…
Пришлось сменить автобус на трамвай, потом, опять, на автобус, по направлению «в никуда» и только убедившись на все сто, что преследователь отстал, они, простившись, разошлись по своим маршрутам…
Маме казалось, что едет домой, но выходя на незнакомых остановках, она понимала, что не знает куда ехать или идти дальше, чтобы в конце концов, оказаться дома…
Она ездила и плутала по всей Москве, пока, тот фактор, что на улице начало смеркаться, не заставил ее мыслить, почти, здраво…
И, соринтировавшись, таки, в паутине городского транспорта, она добралась до своей квартиры, упав, в папины руки, самые надежные, верные и ласковые руки на свете…
Можете мне не верить, но и по сию пору, когда нет уже на этом свете моих милых родителей, редкий день я не поминаю эту женщину и ее сына, которые ни на секунду не задумавшись, встали на её сторону…
А, ведь, их реакция могла быть совершенно иной — как строила глазки, так и дальше разбирайтесь, а нас — увольте…
Спасибо огромное, люди добрые, от её дочери, которая по вашей доброй воле не осталась сиротой ровно пятьдесят лет назад…
«Леше от Вали. 30 марта 1967 года.» Много лет папа с годостью и нежностью показывал, потом всем эту надпись на часах. Подарок от любимой жены, купленный, с такими приключениями, но только тогда,
когда этого не видела и не слышала мама, чтобы не расстраивать её не слишком весёлыми воспоминаниями…