Похоже на затяжной непонятный сон:
в нем Гюльчатай не показывает лицо,
первый учитель становится подлецом —
а все, что ты понял, основано не на фильмах.
Ты пробегаешь себя за главой главу,
видишь предательства, счастье и рандеву,
знаешь сценарии, «господи, я живу —
хоть иногда и бывает невыносимо».
Время тебя принимает в свою орду,
годы целуют, люди — годами ждут.
Безликие рассыпают беду по льду,
но к тридцати ты умеешь не брать чужого.
И чтобы, как Берлиоз, не убить трамвай
личной способностью больше не оживать,
ты говоришь: «Лица мне не открывай.
Так в тебе проще потом разглядеть большое».
5.11.17